– Могли вывезти. Мы ж не вдруг оказались под стенами. У них было время. Много времени.
– Что прикажешь делать?
– По всему городу к ночи запалить огни. За мародёрство наказывать на месте. Ищите казну, она пригодится и графу, и нам. И отдай приказ, чтоб солдаты по необходимости наводили порядок по городу и вообще следили за горожанами. Грабить друг дружку, воровать и драться они будут, когда мы уйдём.
– Понял.
К закату я наконец-то въехал в город (до того пришлось потратить уйму времени на то, чтоб объехать лагерь и разорённые укрепления, а также послушать, что мне расскажут насчёт имеющихся потерь). Всюду полыхали костры, хотя небо ещё было белёсым, так что казалось, будто именно живой огонь отбирает свет у мира – Торгилан выглядел сумрачным, полным грозных подвижных теней, очень суровым и совершенно не гостеприимным. Тела от ворот были убраны, должно быть, ещё накануне, но грубые тёмные потёки остались, и в изобилии. Их уберёт только следующий дождь. Видны были другие следы боя – выбитые рамы, мусор, даже подпалины на стенах.
Горожане не вылезали из домов и в окна старались не высовываться. Бодро выглядели только те, кто оказался в моих рядах – в иной ситуации их можно было бы отличить от солдат по внешнему виду (само собой, ополченцы оставались в той одежде, в которой пришли и даже обычно при своём же оружии), но сейчас больше половины моих бойцов составляли такие же добровольцы из других районов Торегена. Поэтому я не мог угадать – мне подсказывали.
Новоявленные солдаты вели себя уверенно, приветствовали меня радостными выкриками, хотя почему – этого я понять не мог. Неужели, отобрав у врага свой город под моим нажимом, они всерьёз готовы признать свою победу моей и благодарить меня за неё? Как странно это выглядит и звучит…
Бой на центральных улицах города, таких же узких, как окраинные, но почище, понаряднее, закончился недавно, их ещё только расчищали, а кое-где трупы даже не тронули. Тела убитых так и валялись, в отсветах огня особенно страшные, перекособоченные насильственной смертью. У здания магистрата и ворот старого форта, многажды перестроенного и приспособленного служить скорее дворцом, чем укреплением, ждали Тио с Россом, солдаты из регулярных частей и пленные. Я разглядывал их, не торопясь начинать разговор. Мне казалось важным всмотреться в их лица до того, как они присмотрятся ко мне, до того, как будет сказано первое слово.
Я и сам не знал, что хочу разглядеть и угадать, и, может быть, поэтому ничего особенного и не увидел. Да, смущены и напряжены, но совершенно обычно, так бы любой в их положении держался. Кажется, не очень верят, что им могут причинить вред, и чем явнее видно высокое положение, тем спокойнее взгляд и жесты. Считают, видимо, что их будут либо выменивать, либо просто с почтением отпустят восвояси. Интересно, откуда такая уверенность?
Я разглядывал их, жалея, что не умею свободно проникать в чужие мысли. Торгиланские пленники, конечно, многое могут рассказать о том, что на самом деле затевают истинники, и об их возможностях, и о том, какие графства или герцогства окажутся под прицелом следующими, где уже начата хитроумная деятельность адептов Истины, и где их ядовитые лживые призывы дают плоды. Мне интересно всё это узнать? Безусловно. Но стоит ли удовлетворение любопытства серьёзных и долгих усилий? Пожалуй, нет. Мне некому срочно передать ценные сведения, в моих же планах они вряд ли что-то изменят. Я не господин мира, чтоб болеть душой за всю Ойкумену разом, мне интересны только те её области, где я активно действую. Когда Дикий мост решит перебросить сюда армию, я всё равно узнаю об этом заблаговременно – нельзя скрыть продвижение большой массы войск, сведения просочатся очень быстро.
Значит, определю самую важную и близкую цель – припрятанные ценности. Сейчас мне не помешают деньги. Полагаю, граф согласится поделиться со мной. Вообще говоря, ему придётся, я ведь в состоянии просто поставить его перед фактом, и вряд ли здравомыслящий человек удивится тому, что за возврат наследственных земель нужно платить. Судя по письмам, либо сам наследник, либо его советники – люди вполне вменяемые и разумные.
– Где казна? – спросил я, глядя на того, что выглядел повнушительнее остальных. Самый самоуверенный.
– Вывезена из Торегена.