– Хотите это знать, госпожа? – улыбнулся я.
– Да, хотела бы, – вздохнула она. – Но ты ведь ни за что не скажешь правду. Ты ведь тоже предпочитаешь быть вежливым. А я, привыкнув к вежливости, вряд ли смогу принять твою откровенность. Так что обойдёмся, пожалуй, без неё.
– Договорились, госпожа.
Мы смеялись в унисон, свободно, но даже в такие минуты я не забывал о разнице в нашем положении, и она помнила о ней тоже. Когда было нужно, госпожа Останна умела напомнить окружающим и о своём происхождении, и о положении, и о реальной власти. О да, она обладала властью, как и способностью эту власть осуществить. Уже одно то, как решительно и эффективно её милость взялась отвоёвывать свои законные владения, показывает, насколько значимой фигурой на общей политической доске она способна стать. И при этом откровенно и очень успешно дурачит окружающих – большинство верит, что Останна – не более чем возомнившая о себе глупая девчонка.
Да, всё именно так, эта простодушная глуповатость – лишь маска, а я такой же простак, как и остальные. Меня она тоже смогла обмануть.
– Мы попытаемся взять Навед, госпожа, – сказал я. – Сложно предположить, удастся ли нам это дело, но даже если нет, мы сможем блокировать крепость. Она – всего лишь опорный пункт войск, ну может быть, ещё символ. Но теперь графство принадлежит господину Роны, он вправе сделать новым символом свой Танкред. Если истинники и их сторонники засядут в осаждённом Наведе, они уже не смогут управлять Торегеном. Рано или поздно графу удастся выкурить их оттуда.
– А ты разве не останешься здесь до полной победы над мерзавцами из Дикого моста? – Молодая женщина слушала меня очень и очень внимательно.
– Нет, я не могу позволить себе годами ждать исхода осады, госпожа. Моя конечная цель – Отардат, именно о нём я обязан думать в первую очередь. Я – отардатский офицер. – И примиряющее добавил. – Думаю, граф сможет и сам закончить длительную осаду, если возникнет такая необходимость. Вы вместе с мужем сумеете выиграть эту войну.
– Ох, не уверена в этом! Что-то мне боязно. Чтоб вести войну, нужен опыт, которого нет ни у моего будущего супруга, ни у его людей, и у меня тоже нет, я прекрасно понимаю. Что они делали в Роне всё это время – просто держали оборону, то есть сидели за стенами! Какой это опыт? Боюсь, они не справятся.
– Граф, если пожелает, сможет нанять опытных военных. Они проведут ему всю кампанию от начала и до самого конца.
– Наверное, ему разумнее всего было бы нанять тебя, верно?
– Я не наёмник, госпожа.
До замка оставались примерно сутки пути, когда мы все резко ускорились. Была всё-таки надежда захватить обитателей замка врасплох – призрачная, но всё-таки надежда. Я постоянно напоминал себе, что местные терпеть не могут истинников, так зачем им предупреждать их об опасности? Разве что они сделают это случайно. Отряды, которые должны были вырезать обслугу сигнальных костров, не дав им подпалить костры, были отправлены в дебри заранее, и каждому обеспечен проводник. Об успехе их миссии мне никто не сообщал, но костры, если б их запалили, были бы, наверное, видны отовсюду, в этом их смысл. Мы рискнули продвигаться ночью, хотя в горах это грозит нештатной потерей половины отряда, и то лишь потому, что шли не по серпантину вдоль ущелья, а по дну долины. Однако всё равно боялись. Предостерегающих огней не было – только вызывающе-крупные яркие звёзды на таком абсолютно-чёрном небе, что туда и смотреть-то было страшно.
С утра в туманную опасную мглу умчался первый отряд, который должен был захватить хоть какие-нибудь наведские ворота и продержаться там до подхода подкрепления – конницы. Её мы отправили чуть погодя, когда туман уже начал оседать, и путешествие перестало быть таким опасным. Можно лишь гадать, добралась ли первая группа, и не нашла ли она свою гибель в каком-нибудь из здешних ущелий. А может, уже вся полегла там, на подступах к замку? Это мы узнаем только после полудня, а может, и к вечеру – смотря как будем двигаться.