Свет был включен полностью, работало отопление, отгоняя тень прохлады в воздухе, и осенний вечер превратился в летний полдень. Святилище нашей церкви уже не было святилищем в строгом смысле слова: скамьи и алтарь убрали еще до того, как я сюда переехала, и остался просторный зал с узкими витражными окнами, тянущимися от высоты колена под самый погодок. Мой стол стоял на низком алтарном возвышении впереди, справа от места, где раньше был алтарь.
Ближе к темной прихожей стоял кабинетный рояль Айви, на котором играли редко, а впереди напротив моего стола — свежеобставленный уголок, где можно было беседовать с возможными клиентами, не таская их через всю церковь в наши личные комнаты. Айви поставила на журнальный столик тарелку с крекерами, сыром и маринованной селедочкой, но мой взгляд привлек прежде всего бильярд. Когда-то он принадлежал Кистену, и поэтому я на него и смотрела.
Айви и Дженкс подарили мне его на день рождения. Больше ничего от Кистена Айви не взяла, кроме пепла и воспоминаний. Я думаю, она отдала мне стол как безмолвное свидетельство, что Кистен много значил для нас обеих. Он был моим бойфрендом, но до того они с Айви были задушевными друзьями и даже жили вместе, и только они оба могли понять, какой ад устроил для каждого из них их мастер-вампир Пискари — так он любил их. По-своему.
Все радикально переменилось за три месяца с тех пор, как бывшая любовница Айви, Стриж, убила Пискари и оказалась в тюрьме по обвинению в противоправных действиях, повлекших за собой смерть потерпевшего. Но вместо ожидаемой войны за передел, когда вампиры второго уровня дрались бы за власть, явился мастер-вампир из другого штата — с такой харизмой, что никто не решился бросить ему вызов. Я с тех пор узнала, что привнесение свежей крови — обычная практика, и что в хартии Цинциннати есть глава о том, что делать при внезапном кризисе власти в городе.
А что было необычным — это что новый мастер принял на работу всех до единого смещенных вампиров Пискари, а не привел свою камарилью. Это проявление заботы о кадрах резко прервало полосу грязной неразберихи у вампиров, которая представляла опасность и для Айви, и для меня. А то, что новым мастером оказался Ринн Кормель — тот самый, который правил страной во время Поворота, наверное, сыграло решающую роль в том, что Айви так быстро подчинилась. Обычно она скупа на уважение, но как не восхититься вампиром, который написал руководство по вампирскому сексу, разошедшееся в большем числе экземпляров, чем пост-Поворотная Библия, и который даже президентом побывал.
Я с ним еще не виделась, но Айви говорила, что он держится скромно и формально-вежливо, и она была бы рада лучше его узнать. Раз он ее мастер, то в какой-то момент кровавое свидание им положено — уж такое правило. Я думаю, что его еще не было, но Айви такие вещи держит про себя, вопреки своей вполне оправданной репутации. Наверное, я должна быть рада, что он не назначил Айви своей наследницей и не превратил мою жизнь в ад. Ринн привез свою наследницу, и эта женщина, кажется, была единственным живым вампиром, прибывшим с ним из Вашингтона.
Так что после смерти Кистена у Айви появился новый мастер-вампир, а у меня — бильярдный стол в прихожей. Я знала, что целомудренная в смысле крови ведьма и живой вампир надолго друг с другом не останутся, но несмотря на это я Кистена любила, и когда я узнаю, кому Пискари отдал Кистена как отдают в благодарность поросенка, я наточу колья и приду разбираться. Поисками занималась Айви, но власть Пискари над ней была так велика, что почти ничего, относящегося к последним дням его существования, она не помнила. Зато хотя бы сейчас она не думала, что сама убила Кистена в слепой и дикой ярости.
Я села на край бильярда, вдыхая как благовония вампирский аромат и сигаретный дым, въевшиеся в сукно стола. Они соединялись с запахом томатной пасты и меланхолическими звуками джаза из глубины церкви, приводя мне на ум те утра, которые я проводила на чердаке танцевального клуба Кистена, неопытной рукой гоняя шары и дожидаясь, пока он закроет заведение.
Закрыв глаза и ощущая ком в горле, я подтянула колени к груди, поставила пятки на борт стола, обняла колени руками. Длинная люстра ар-нуво, которую повесила над столом Айви, жарко и близко грела мне голову.
Глаза наполнились слезами, и я оттолкнула от себя боль. Плохо мне без Кистена. Без его улыбки, его уверенного, надежного вида, просто без его присутствия. Мне не нужен мужчина, чтобы чувствовать себя полноценной, но взаимное чувство двоих — это то, что стоит страдания. Может быть, пора перестать говорить «нет» каждому, кто меня приглашает. Уже три месяца прошло.