Воевода поспешно вывел Волка из дома, а тот, как заколдованный, прижимал свежую выпечку к своей груди.
Волк хотел спросить - правда ли, что Энки собирается ехать в Горево.
Но воевода не дал ему и слова вставить.
- Осторожнее со своей матерью, - с какой-то странной интонацией произнес Энки.
- Что? - вырвалось у Волка.
- Я не лез ей в голову, - спокойно пояснил Энки, - Считаю это неприемлемым. Но кое-что я могу разобрать с первого взгляда. Твоя мать - многослойная.
- Что это значит? - не понял Волк.
- Это значит, что она притворяется. Скрывает свою истинную суть, - с неохотой объяснил Энки, - Может быть, это говорит о хорошем. Может, она просто хочет воспитать тебя в строгости… Но есть и другой вариант. Может, она хуже, чем кажется… И это очень плохо. Но я склоняюсь ко… Впрочем, забудь. Время все расставит по своим местам.
========== Глава 24. Дорога дальняя ==========
В Горево они ехали на машине вчетвером. За рулем сидел Заяц. Волк не очень хотел с ним добираться до Горево, но как он обоснует свое нежелание? Иди отсюда, ты - шпион?
Нет, Волк таким наглым никогда не был.
Приходилось терпеть. Сам Заяц тоже довольным не выглядел. Он, наверное, жутко бесился и не желал мотаться, учитывая его предстоящую свадьбу… Но Волк за него не переживал. Мать, он был уверен, отвалила ему приличную сумму денег за слежку…
Рядом с водителем сидел Боголюб. Дядька как обычно был весел. Волк и не помнил, когда он унывал.
Боголюб просматривал какую-то столичную газетку и читал вслух анекдоты из соответствующей колонки.
- Ох, смотрите-ка, что пишут! - радостно восхитился дядька, - Сейчас зачитаю… Приходит ребенок на кухню и говорит - “мама, мам, приготовь мне завтрак”. А ему в ответ - “если я сплю с твоим отцом, это не значит, что ты должен называть меня мамой”. “А как тогда тебя называть?” - удивляется ребенок. “Можешь как обычно. Всеволод” - получает ответ…
Энки охотно хихикнул, поддерживая Боголюба, а Волк, сидящий рядом с ним на заднем сидении, покраснел до кончиков ушей.
- Отличный анекдот, Боголюб! - непосредственно вставил Энки, - Но лучше бы получилось, если бы ребенок назвал его папой…. Дети должны расти в любви.
Заяц, глянув на воеводу в зеркало заднего вида, помрачнел.
- Ох, а вы, уважаемый воевода, с нашим Князем сдружились, я смотрю? - радостно спохватился Боголюб, - Хороший он у нас, верно? Добрый, красивый…
Волк с негодованием уставился на дядьку. Это, что, реклама сейчас была?
- Да, хороший и красивый, - спокойно подтвердил Энки, - Да, дружу. Хотя он первый со мной начал водиться. Не знаю, что его во мне привлекло. Я ведь не хороший и не красивый. Но факт остается фактом - Волк как видит меня, так все его естество сразу навстречу мне поднимается.
Казалось, краснеть сильнее было просто невозможно.
Волк, умирая от стыда, ударил Энки локтем в бок, чтобы он замолчал. Тщетно. Волк только вскрикнул от боли. Было такое ощущение, что бил он не человека, а каменную стену. Локоть горел огнем.
- Дружба - это замечательно, - с одобрением сказал Боголюб, будто не замечая намеков.
На этом разговор и закончили.
Энки снисходительно глянул на Волка, потирающего локоть, и доверительно сообщил:
- Ты слабенький, потому что хлеба мало ешь. Но все поправимо. Я с кухни твоей матери пирожков нахватал… С мясцом, как ты любишь.
Энки протянул Волку целый пакет выпечки.
Волк тяжело вздохнул. Ох, так он в дверь скоро пролазить не будет!
- Если не съешь, накормлю насильно, - авторитетно подогнал его Энки.
Заманчиво, конечно, - есть из рук воеводы. Но не при свидетелях же!
Волк откусил большой кусок от первого попавшегося пирожка. Он чуть повернулся к Энки, чтобы поблагодарить его, но безрезультатно.
Воевода спал, откинув голову на заднее сидение. Волк был удивлен. Вот серьезно?! Не человек, а соня! Где сяду - там и отрублюсь.
Волк улыбнулся, покачав головой.
Пусть спит. Самым крепким и сладким сном…
***
Он знал, что берет на себя слишком много. Ему не справиться.
Но другого выхода он не видел.
Закон здесь был бессилен. А значит, он сам будет законом.
Он помнил все. И запах крови, и их предсмертные крики, и свои перепачканные по локоть руки, и нереальную эйфорию… Он справился. Он смог. Он наказал паршивых слизняков! Тварей, а не людей!
Он никогда не забудет, как поворачивался в их плоти кинжал, как выпадал их дрянной ливер на пол, и как они молили его…
Да, сейчас они молили. Как просила она. Они не прислушались. Не смилостивились. Не дрогнул и он.
Он вспорол брюхо всем. Он бы вырвал их черные сердца, но рост не позволял… Тогда он был маленьким и тщедушным.
Его разрывало от счастья… От осознания того, что их больше не существует в этом мире.
Но, подгоняемый темной силой изнутри, он забыл, что за все нужно платить.
И то, что было внутри него, прорывалось наружу. Оно хотело захватить все его существо.
Он поднял свою руку и без всякого предупреждения вонзил кинжал в свое лицо до самой рукоятки…
Страшная боль накрыла его с головой.
***
Во время своего сна Энки придвинулся всем телом к Волку и грел его своим теплом. Сначала воевода притерся своей щекой к его виску и мирно сопел. Но потом Волк понял - это неудобно. Энки постоянно ударялся скулой об его лоб.
Тогда Волк уместил голову воеводы на своем плече.
Так они и ехали. Спокойно и безмятежно. У Волка на душе царило умиротворение.
Но не прошло и часа, как Энки внезапно дернулся - его будто затрясло.
- Энки, - тихо позвал воеводу Волк, - У тебя все хорошо? Тебе снится кошмар? Энки, проснись!
Но воевода не проснулся. Правда, двигаться не перестал.
- Энки, очнись! - не сдавался Волк.
Бесполезно.
Энки еще пару раз дернулся, а потом ударил самого себя по щеке. Сильно. Треск разлетелся по всему салону.
О Перун, только бы ничего себе не сломал!
Волк поспешно схватил его за руки, чтобы остановить членовредительство, но Энки прекращать и не думал. Он вырвался и попытался ударить по лицу Волка.
Попытался. Потому что кулак Энки остановился буквально в сантиметре от носа Волка.
Воевода медленно распахнул свои красные глаза.
- Я не причинил тебе боль? - тихо спросил у него Энки.
Очи воеводы постепенно темнели.
- Нет, все хорошо, - едва слышно ответил Волк.
Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Энки нарушил тишину.
- Прости, кошмары… - с неохотой пробормотал воевода.