Волк проследил за его взглядом. И…
- У тебя стоит! - взвизгнул он.
- Спасибо, Князь Очевидность! - насмешливо фыркнул Энки, - Кричи громче, нас еще охрана твоя не услышала…
Волк захлопнул рот, но пялиться не перестал. Ему нравилось зрелище черного холмика на шортах воеводы…
У Энки стоял! По-настоящему!
Может, следовало помочь? Волк облизнул губы.
- О нет! - угадал его мысли Энки, - На сегодня хватит потрясений! Завтра реально напряженный день! Ныряй под одеяло!
- Но как же… - не сдавался Волк.
Энки мягко перебил его.
- Волчонок, я понимаю, что ты очень хочешь добраться до моей плоти… Но всему свое время, хорошо? - Энки подцепил пальцами подбородок Волка и едва ощутимо прикоснулся к его губам своими.
Волк даже вкус ощутить не успел! Что за детский чмок? Так и хотелось продлить поцелуй, впившись в губы Энки!
Но возмущаться и наглеть Волк не стал.
В конце концов, Энки сказал:
- Всему свое время.
А это не было твердым “нет”…
Волк дождется своего.
Того момента, когда Энки скажет:
- Можно.
========== Глава 27. Я дышу ==========
В местный морг они отправились утром.
Ну, как в морг… Его в Горево не было. Патологоанатом работал в подвале единственной районной больницы.
Пришлось ехать на окраину селения и заходить в серое и невысокое здание. Больница располагалась в живописном местечке у реки. Прямо на краю леса.
Вдалеке виднелось языческое капище с деревянными фигурами идолов…
Но пейзаж разглядывать было некогда. Главный врач - пожилая улыбчивая женщина, проводила их по выкрашенным зеленым коридорам в подвал.
Там работал патологоанатом.
Когда они зашли в подвальное помещение, навстречу им выскочил высокий полный мужчина средний лет, греющий в руках кружку чая.
Волк поморщился - пил чай врач, похоже, над трупом.
По крайней мере, в центре комнаты стояла кушетка с телом, застеленным белым покрывалом.
- Это убитая женщина? - сходу выпалил Энки, жадно пожирая глазами предполагаемый труп.
- К-какая женщина? - заикаясь, пробормотал врач, - У нас за последнюю неделю только мужчина умер… Убили его.
- Да? - лицо Энки непонятно заострилось, - Значит, мужчина? Под простыней он?
Врач кивнул и замялся.
- Только… - будто оправдываясь, начал говорить патологоанатом, - Только у нас холодильная камера сломалась. Тело в не очень хорошем состоянии. Родственники давно его похоронить просят…
- Понял, - тихо буркнул Энки, - Волк, выйди на улицу.
- Но я хочу помочь… - раздалось жалкое бормотание в ответ.
Энки почти с яростью посмотрел на него.
- Выйди, - коротко повторил воевода, не терпящим возражений тоном, - Ты ничем не сможешь тут помочь. Нечего тебе на это смотреть!
Чуть обидевшись, Волк вышел в коридор. Но за дверями было скучно, и он решил подышать свежим воздухом…
Волк выскользнул во двор, перебежал через асфальтированную дорогу и достиг железного ограждения. Он свесился вниз - там зияла пропасть, но земли не было видно. Внизу текла река.
Красиво. Расстояние было большим - водная гладь плескалась почти неслышно. Далеко… И очень бурно. Наверное, здесь было сильное течение… Лучше отсюда не падать.
Волка передернуло, и он обернулся. Боголюб и Заяц не пошли за ним. Они мирно беседовали у ворот.
Волк вновь посмотрел на реку. Кажется, она цвела. Вода была зеленоватой и мутной.
Волк несколько минут смотрел вниз, пока на его плечо не легла тяжелая рука.
Волк подпрыгнул на месте, испугавшись.
Успокоился он только тогда, когда увидел, что рядом Энки.
- Прости, - тихо произнес воевода, - Не хотел напугать…
- Ничего, - заверил его Волк, - Просто неожиданно подошел. Я задумался.
Любопытства он сдержать не смог и протараторил:
- Ты выяснил, как погиб мужчина?
- Да, мне понадобилось всего несколько минут, - пожал плечами Энки, - Его убил Колдун или Ведьма. Причем, это было незапланированное деяние. Скорее, акт ненависти. Человека били сырой силой, пока он не умер от боли…
- Ужас какой! - передернуло Волка, - Есть ли… Подозреваемые? Или нам надо сначала встретиться с человеком из отдела по борьбе с Колдунами?
- Подозреваемая есть, - тяжело вздохнул Энки, - На краю города живет единственная зарегистрированная в Горево Ведьма…
- Так просто? - нахмурился Волк.
- Иногда самый простой вариант - лучший, - качнул головой Энки, - Хотя жизнь - сложная штука. Она преподносит сюрпризы.
Воевода помрачнел и опустил голову, разглядывая болотного цвета воду.
- Живописный вид, - бледно улыбнулся Энки, - Так и хочется петь… Грустное, правда. Но все же…
- Ты? - челюсть Волка отвисла, - Петь?
Энки усмехнулся.
- Ты такой узколобый, волкосенок! - Энки легко щелкнул его по носу, - Думаешь, раз я жестокий воевода, то я только членовредительством и занимаюсь? И увлечений у меня нет?
Волк машинально потер нос.
- Ничего я не думаю, - буркнул он, а затем с обидой пожаловался, - Я просто плохо знаю тебя! Хочу больше!
- Ладно, расскажу, - пожал плечами Энки, - Никакой тайны здесь нет. Мне нравится музыка. Наверное, из-за мамы, которую я никогда не знал… Но очень хотел узнать. Она была неплохой певицей. Очень талантливой, на самом деле.
- Ой, она не была Колдуньей, получается? - шокировано уточнил Волк.
- Узколобость, Волчонок! - хмыкнул Энки, - Ей ничего не мешало и колдовать, и хорошо петь. Папа ее за это и полюбил… Он увидел маму с гитарой и пропал. Хотя она никогда не была красавицей, в отличие от большинства Ведьм, а папа никогда не интересовался женщинами. Он не сильно и мужчинами увлекался. У него были другие ориентиры в жизни. Но с мамой у них получилось что-то… Что-то на глубинном уровне. Отец встречал мать и раньше. Но лишь когда она запела, он впервые… Он впервые увидел ее. Ту, которой она являлась… Папа понял ее душу. Отцовская кровь течет в моих жилах. Я тоже никогда не смотрел на внешность. Но и материнское тоже во мне есть. Я, например, неплохо пою…
Волк улыбнулся. Он никогда не представлял Энки в таком ключе.
- Не веришь? - улыбнулся ему в ответ воевода, - Ну, не верь…
Энки помолчал, а потом, устремив свой взор вдаль, тихо пропел:
- Покатаемся по городу… Отвези меня, пожалуйста…
У Волка внутри все сжалось. Голос Энки неуловимо изменился - стал более густым и вкрадчивым. Он обволакивал все нутро Волка, словно лекарство.
Энки не брал высоких нот, не кривлялся и не красовался. Но в его интонациях было столько эмоций и красок, что хотелось дрожать.