***
Третий раз я принял лекарство, когда добился поддержки двух связей. Моя интуиция усилилась, а вместе с ней пришло что-то еще. Лондон перестал быть просто серым городом. Повсюду, от домов, фонарей, даже от редких прохожих тянулись тени. Они колыхались, смеялись, кричали. Они жили, словно пародируя своих хозяев. Я видел, как мать, кормящая сына мечтает его продать, как серьезного вида человек в кэбе жаждет свою спутницу-дочь, как бродяга с завистью поглядывает на окна домов, желая ворваться внутрь и ограбить. Но каждый из них не получит того, что хочет, ибо каждый скован рамками морали или закона. Я видел всё и видел всех. Весь город.
А еще я увидел след. Чувствуя себя гончей, я бежал, карабкался по домам, перепрыгивал с крыши на крышу. Где-то раздался вскрик. Слишком тихий для обычного человека, но ясно слышимый для меня. Звук шел со стороны Бернер-стрит.
Она лежала на левой стороне дороги, лицом к стене. Жизнь уже покинула несчастную, а кровь вытекала, смешиваясь с грязью. Я замер и принюхался. Запах Джека чувствовался гораздо острее, чем когда-либо, однако монстра нигде не было видно. Вскоре донесся цокот копыт, а затем конское ржание. Похоже, запоздалый путник обнаружил жертву. Я же понял, что мне тут делать нечего. Смрад рассеивался, уступая место более привычному ночному аромату.
Я брел по крышам, старательно выискивая малейший след монстра. Похоже, что лекарство действовало и на слух, потому что мне почудились мягкие шлепки босых ног. Вслед за звуком стал нарастать запах. Я вновь стал хищником.
Я почти выбрался из Уайтчепела, остановившись рядом с Митр-сквером. Джек был тут. Копошился возле очередной жертвы. Раздались шаги - где-то неподалеку брел констебль. Я не сомневался в этом, ощущая неуклюжесть его походки из-за плохой обуви, а также бряцание дарби, которые полицейский с удовольствием бы применил, подвернись такая возможность. Его тень кричала о желании заковать хоть кого-нибудь, дабы утешить свое самолюбие.
Джек оглянулся и запрыгнул на стену. Напоминая огромного кузнечика, он поднялся на крышу и замер, втягивая воздух остатками ноздрей. Я укрылся, стараясь ничем себя не выдать. Через минуту монстр сорвался с места. Я осторожно двинулся следом.
***
Монстр остановился в самом сердце трущоб. Эти места пробуждали дурные воспоминания. Но отступать я не посмел. Собравшись с силами, я воспарил в небе и обрушился на крышу дома с заколоченными ставнями. Пробив одно из окон, я перекатился и приготовился к бою, но комната была пуста. Может, шум спугнул монстра?
Я вышел на прогнившую лестницу. Внизу слышались тяжелые шаги. С грацией кошки я пробежался по перилам и оказался на первом этаже. На миг мне почудились тени тех, кто жил тут раньше. Давно забытые ощущения тошноты, страха и ненависти. Почему из всех укрытий, чудовище выбрало именно это?
Я вошел в первую из комнат и едва успел увернуться от летящего в меня стула. Монстр скалился. Кривые, сильно выпяченные вперед зубы походили на шестерни, холодные мертвые глаза изучали меня, крючковатые толстые пальцы сжались в кулаки. Еще миг и Джек бросился на меня. Я подался в сторону, монстр протаранил дверь. Я швырнул в него стул, но ветхая мебель разлетелась при ударе. Вслед полетел столик, еще один стул и все что находилось под рукой. Джек либо отбивал, либо уходил в сторону от летящих в него снарядов. Пару раз мне удалось достать монстра рукой, но увы даже такие, как мне казалось сильные удары, не нанесли чудовищу никакого вреда.
Джек резко подался вперед, кулак просвистел совсем рядом с моей головой. Я постарался предугадать следующий шаг. Монстр замахнулся левой рукой, но тут же ударил ногой. Я не ожидал подобного подвоха и не успел среагировать. Сила была такова, словно меня сшиб поезд на полном ходу. Я врезался в стену и со стоном сполз на пол. Я еще чувствовал в силу, но стоило попытаться подняться, как монстр сгреб меня в охапку, поднял над головой и швырнул на пол.
- Лежи или клянусь Единой Матерью я разорву тебя, - его голос был очень грубый и громкий. Походил на что-то среднее между ударом тяжелого железа о мостовую, гудка поезда и гудения парохода, - зачем ты пришел?
- Я уничтожу тебя, дьяволово создание, - из моего горла слышалось рычание, - хотя смерть была бы слишком легким наказанием за те муки, что ты причинил бедным женщинам... гореть тебе в аду за грехи...
Он расхохотался.
- Бедные? Они не чуть не беднее полиции, которая за деньги закрывает глаза на преступления, не беднее хозяина, который не пустит бесплатно на постой даже осиротевшего больного ребенка, не беднее рабочего, спустившего последние крохи на удовольствия или выпивку, вместо того, чтобы принести их жене. Этот город давно заражен отчаянием и беспомощностью. А трущобы его сердце, которое давно протухло.