Часть 17
Спустя неделю я совсем привык к пребыванию Эссиенте и Аржена в стенах дома. Они были совсем не похожими на тихого, почти незаметного Гошера, который время от времени спускался к обеду или ужину, отвечая на приглашения хозяина дома. Нет, они были живыми.
Пару дней спустя я, выпрашивавший у Содара работу по дому, раз уж в голову не шло ничего толкового, что смогло бы помочь против оборотней, поливал цветы. Тяжёлые обожжённые, с росписью, горшки и мелкие вазончики тянулись вдоль подоконников на всех этажах. Я начал обходить комнаты с первого — там растений было больше всего, и совсем не заметил, когда в пустовавшей в этот час приёмной у меня появилась компания.
Просто в какой-то миг ярко-жёлтые крендели тяжёлых бутонов вдруг встрепенулись и раскрыли свои лепестки прямо перед моим носом, словно проснувшийся поутру младенец, выбрасывающий в разные стороны кулачки.
— Прости, если напугала, — произнесла Эссиенте за моей спиной, увидев, как я отпрыгнул в сторону с прыткостью уличного кота.
— Да ничего. Не ожидал просто, — как можно безразличней бросил я, смущаясь, что испугался какого-то цветка. — Здорово у тебя получается.
— На то я и фея, — улыбнулась она и подмигнула, своими бездонными, как озера, глазами; красивая была — ни дать ни взять. — Могу заставить цветы расти и цвести, могу и попросить подождать.
— И чтоб завяли можешь?
— Могу, но не буду. — Нахмурилась белокурая красавица и приблизилась к цветам. — Смотри, как они прекрасны. Тянут свои доверчивые листочки солнышку навстречу, — тонкая рука коснулась стройного стебля, украшенного мелкими оранжевыми звёздочками.
В этот момент Эссиенте показалась мне неотразимой. Не удивительно, что оборотень позарился. Я сглотнул с тенью зависти. Не то чтобы я там что-то представлял с этой феечкой, но всё же спокойно смотреть на прекрасное не удавалось. Аржену можно было смело позавидовать.
— Можно спросить? — спросил вдруг я, не удержав язык за зубами. — Если не захочешь, не отвечай.
— Спрашивай, — спокойно отозвалась Эссиенте, не отводя от цветов взгляд.
Она медленно плыла вдоль нестройного ряда зелени, вытягивающейся вверх, как по команде, стоило фее оказаться рядом.
— Я просто хотел спросить, что ты нашла в Аржене?
Мой вопрос прозвучал несколько грубо и довольно невежливо, тут же заставляя меня продолжить:
— Ты только пойми меня правильно. Он отличный малый и всё такое, но ведь вы сильно отличаетесь друг от друга. Ты — фея, Аржен — оборотень.
Уже не говоря о противном запахе и взрывном характере. Таких я знал. Стоит слово мимо сказать — и проблем не обобраться. Как с таким жить?
— Ты прав, мы отличаемся, — губ девушки коснулась тёплая улыбка. — Ну и что? Посмотри, какие они все неповторимые, — кивнула Эссиенте в сторону цветов. — И всё же прекрасно растут рядом друг с другом. Солнца хватает на всех. Как и любви, — она посмотрела на меня. — Аржен храбрый и верный, бесстрашный и заботливый, честный. Он прекрасен, — голосом полным тихо тлеющего восхищения произнесла фея и глаза её заблестели. — Неважно, что он оборотень. Я не могу его не любить.
Я раскрыл было рот, собираясь возмутиться. Любовь любовью, но из-за этого у них столько неприятностей! И не просто неприятностей, но по вине чувств оба оказались в смертельной опасности. Подумал о том, что собираюсь сказать — и закрыл рот, вместо этого спросив:
— Оно того стоит?
— Стоит, — серьёзно, как если бы мать давала мне последние наставления, произнесла Эссиенте. — Ради чего только не существуем мы на этом свете. За свой недолгий век я видела, как мои соплеменники живут ради удобного дерева или возможности поплескаться весной в озёрах. Ради сладкого нектара просыпаются они каждый день, или обновки, сотканной ткачихами-паучихами. Невероятно красивой, но всё же просто вещи. И у других народов так же. Золото, власть, безделье, нега, тщеславие, жестокость, традиции предков, духи — я могла бы называть причины, заставляющие народы дышать, до позднего вечера. Каждый живёт и упивается тем, чем пожелает, так чем хуже любовь?
Я растерялся на миг, решив что Эссиенте ждёт ответа. Мысли рассыпались, я заволновался, но фея продолжила:
— Моё сердце подсказывает, что она одна и стоит жизни. Не было бы любви, не зажигались бы искры в наших сердцах — и все бы мы исчезли. Разве не так?
Я кивнул. Даже моя мать когда-то давным-давно любила отца, и потому на свет появились все мы. Жизнь продолжалась, Эссиенте была права.