— Проклятие, ну почему они не приехали завтра?
Тяжело вздохнув, он надел трусы и потянулся к брюкам.
А через несколько секунд дверь спальни отворилась и в комнату вошла невеста его старшего брата.
— Неужели ты и впрямь забыл, что мы возвращаемся именно сегодня? — снова спросила Кейт. — Даже не верится…
Бастьен со вздохом пожал плечами. Ему тоже не верилось, что он мог забыть об этом. Но оказывается, забыл — ведь в последнее время у него было слишком много хлопот, пришлось решать множество проблем, связанных со свадьбой брата и Кейт. Да еще и приятель Кейт. Бедняга Крис. Сегодня, когда они ходили навещать его, он выглядел ничуть не лучше. Это Кейт настояла на том, чтобы навестить парня в больнице. Как только она узнала о несчастьях, обрушившихся на бедного Криса, тотчас потребовала, чтобы они немедленно отправились в больницу. Бастьен сделал все возможное, чтобы избавиться от этого визита; он очень надеялся, что им с Терри все же удастся завершить начатое, пока Люцерн с невестой будут в больнице. Увы, его попытки уклониться от посещения больницы не увенчались успехом, и в конце концов они поехали к Крису вчетвером. В больнице же выяснилось, что редактор по-прежнему чувствовал себя неважно.
— Мне очень жаль, что на вас обрушилось столько проблем, пока мы были в отъезде, — сказала Кейт. Они все-таки рассказали ей обо всем, даже о том, что пришлось сменить фирму, обслуживающую праздничный банкет. Им не удалось избежать этого разговора, поскольку квартира была заставлена тележками, в которых привозили блюда на пробу. Узнав о произошедшем, Кейт сначала запаниковала, но потом успокоилась, решив, что все в порядке. Более того, она заверила их, что вполне доверяет их вкусу.
— Не надо извиняться, Кейт. Ведь я приехала именно для того, чтобы помочь тебе с подготовкой к свадьбе, — сказала Терри, сжимая руку подруги.
Кузины тут же обнялись, а Бастьен, к своему величайшему удивлению, почувствовал укол ревности; ему хотелось, чтобы Терри, кроме него, никого больше не обнимала — даже свою лучшую подругу и кузину. Но увы, после приезда Кейт и Люцерна Терри держалась совсем по-другому — избегала смотреть ему в глаза и не улыбалась ему ласково. Подобное поведение очень беспокоило Бастьена и даже отчасти раздражало — ведь ему хотелось обнять ее и заявить о своих правах на нее, хотелось сделать так, чтобы все знали об их отношениях. Но Терри, по-видимому, не испытывала подобных чувств.
— Ты серьезно?!
Это восклицание Терри вновь привлекло внимание Бастьена к разговору. Очевидно, он пропустил что-то важное. Терри же выглядела немного озадаченной и растерянной. Было очевидно, что она услышала что-то… удивительное, возможно — шокирующее.
— Понимаешь, я хочу, чтобы наша первая брачная ночь была особенной, — с улыбкой проговорила Кейт. — А такого не будет, если перед свадьбой мы с Люцерном будем спать вместе. Вот я и решила, что оставшуюся до свадьбы неделю нам с ним следует пожить раздельно. Он, разумеется, не против. Более того, он сказал, что это — очень неплохая мысль. В общем, до свадьбы он намерен пожить в пентхаусе.
Бастьен с насмешливой улыбкой посмотрел на брата. Может быть, Люцерн и согласился, но вид у него был отнюдь не счастливый. Но расспрашивать Люка в присутствии его невесты, конечно же, не следовало.
А Кейт, снова улыбнувшись кузине, продолжала:
— Так что теперь, дорогая, ты сможешь перебраться в мою квартиру, и мы с тобой обо всем поговорим. Вот уж наговоримся!.. Я думаю, это будет замечательно!
Теперь Бастьену стала понятна реакция Терри. Должно быть, он пропустил именно это; Кейт объявила о том, что Терри может переехать к ней. Ему эта идея совершенно не понравилась. И он даже разозлился на Кейт, по-настоящему разозлился. Их с Терри отношения только-только вышли на новый уровень, и он никому не позволит прервать их хотя бы на день.
Очевидно, и Терри была не в восторге. Немного помолчав, она заметила:
— По-моему, Люцерну не очень понравилась твоя идея. Во всяком случае, он не похож на счастливого жениха.
Кейт весело рассмеялась:
— Ты тоже это заметила?! Знаешь, если честно, то Люцерн действительно огорчился, когда я в Калифорнии завела об этом речь. Но он такой милый, мой Люцерн. Он согласился, чтобы сделать мне приятное.