В Поместье Глава появился под утро, о чем доложил Первому мастеру все тот же нервничавшей слуга и она бросилась во двор встречать его. Он стоял у ворот, как будто раздумывая идти дальше или выйти вон и уже навсегда покинуть Поместье. На приближавшуюся Ся Гэ взглянул, будто впервые видел ее.
— Где вы были, господин? — с беспокойством спросила она.
— Не помню, — последовал отстраненный ответ.
— Вы до сих пор сердитесь на меня? — подошла Ся Гэ к нему так, что бы только он слышал ее доверительные повинные слова.
— Я должен был на что-то сердиться? — спросил он, взглянув на нее исподлобья темным взглядом.
Его спутанные распущенные волосы были влажны от утренней росы, выглядел он утомленным и пусть с залегшими кругами под глазами, но его лицо было умиротворенным и что-то тихое счастливое проскальзывало в его взоре.
— Вы не помните? — замирая сердцем от сладкого предвкушения спросила Первый мастер. Ей мнилось, что буря его чувств улеглась и он, успокоившись, понял ее правоту не умом, а сердцем, осознав, наконец, что той, за которую он так исступленно держался, больше нет. И наконец-то народившееся в это благословенное утро чувство к ней наполнит его душу.
— Я очень устал, — пробормотал Глава, обходя ожидавшую с предвкушением его признания Ся Гэ, проходя мимо.
Ничего он, конечно же, призовет ее к себе и возможно эти же вечером. Она шла за ним до павильона Снежной Пыли, все же надеясь, что это произойдет прямо сейчас и встретившему их слуге приказала нагреть воды для дафу.
В полдень они встретились за столом трапезной как ни в чем ни бывало. Ся Гэ попыталась было осторожными расспросами, выяснить, что он помнит о прошедшем вечере, воспоминание о котором до сих пор унижало ее, вызывая жгучий стыд за свой опрометчивый, необъяснимый порыв. Но Глава на все расспросы отвечал непонимающим взглядом, и она с облегчением оставила свои попытки, втайне радуясь его недугу беспамятства, и с упорной подозрительностью и ревностью продолжала следить за дафу.
Приходилось набраться терпения и ждать. Глава сдерживался, сколько мог. Пришло неожиданное известие — Царедворец, готовясь к отбытию в далекую холодную ссылку, неожиданно скончался в императорской темнице. Все догадывались, чьих это рук дело, но сторонники Царедворца ничего не могли доказать.
— Не понимаю, зачем было так поступать? — небрежно дернула плечами Ся Гэ, заведя разговор за трапезой. — Извести могущественный род ценой собственной жизни и гибели неродившегося ребенка. Как это глупо и недальновидно.
Глава поднял на Ся Гэ тяжелый неподвижный взгляд. Ей захотелось говорить об этом за обеденным столом?
— Это не повод Цю Даню ликовать, что месть свершилась. Ведь он лишился дочери и внука. Ваша бывшая невеста на поверку оказалась несдержанной и глупой, — уверенно продолжала Первый мастер.
Глава швырнул палочки на стол и, поднявшись, вышел.
— Куда вы? Вы же еще не окончили трапезу, — недоуменно проговорила она ему в спину и вздохнула.
Взялась было за палочки, но положила обратно. У нее тоже пропал аппетит. Но что она ему такого сказала, что он вышел из себя? Когда это он сердился на правду? Сколько же еще выносить его причуды? Все же она терпелива и добьется своего. Глава отличается чувствительностью и надо дать ему время забыть случайную страстишку. Только вот она уже устала все время ждать и уговаривать себя.
В трапезную ворвался человек из ее отряда.
— Мастер, Глава уходит!
Ся Гэ с недоумением смотрела на ворвавшегося.
— Что здесь такого? Он постоянно уходит, но после возвращается, — поджала она губы. Этак скоро среди слуг начнутся пересуды о ее семейной жизни.
— Мастер, он сказал, что больше не воротится.
— Созывай людей! Закройте ворота! — сорвалась она с места.
Ся Гэ догнала Главу у самых ворот.
— Куда вы отправились, мой господин? — запыхавшись, окликнула она Главу стоящего с узлом в руках перед плотно закрытыми воротами.
— Не устраивай скандала, — попросил он, глянув с откровенной неприязнью. — Ты же понимаешь, что так дальше продолжаться не может. Сама едва терпишь наши отношения. Мы расстаемся, оставляю правление клана на тебя.
— Ты никуда не уйдешь! — с тихой яростью прошипела Ся Гэ. — Не позволю!
— Почему же?