Свежесть дождя проникала внутрь машины. Наталье трудно было справиться с чувством восторга от стихии и энергии, которой пастор с ней поделился. Эта поездка казалась ей самой возбуждающей и свежей за все эти месяцы её новой жизни. Настолько, что Наталья даже позволила себя забыть о том, что её сковывало. У неё впервые появилось ощущение, будто она, наконец, может построить свою новую жизнь так, как желает. И с любовью к Ниши, и... со всем остальным. Она почувствовала вдруг, будто может иметь всё одновременно. И Ниши, и пастора, и социальную жизнь, и то, чем ей будет нравиться заниматься...
Прогремел гром, и Наталья вздрогнула.
— Всё в порядке, — успокаивающе произнёс пастор. — Непогода нас не обидит.
Наталья была приятно возбуждена и напугана, поэтому слова пастора её и успокоили, и ещё больше раззадорили одновременно.
— Конечно. Особенно вас, — произнесла она с улыбочкой.
Ливень ударил с новой силой. Небо так потемнело, что казалось, будто уже вечер. Гром прогремел над горой, будто угрожая, сверкнула молния.
— Вы ведь со мной. Я не позволю вам навредить, — произнёс пастор загадочно. Ей стало даже не по себе. В приятном плане.
Вскоре пастор остановил машину у дома с огромным участком, утыканном яблонями.
— Хотите подождать? — ласково проговорил он. — Дождь закончится через пару минут.
— Конечно, — произнесла она с улыбкой. — Можно мне открыть окно?
Пастор усмехнулся и кивнул. Наталья нажала на кнопку и вскоре почувствовала запах дождя. Она вдохнула полной грудью, прикрыв глаза, и вытащила руку, чтобы почувствовать капли на коже.
— Похоже, вам действительно нравится дождь, — улыбнулся пастор. — Сейчас не пугайтесь. Скоро прогремит гром. Очень громко.
Блескнула молния, и из под тяжёлых туч раздался жуткий грохот, словно небеса готовы свалиться вниз. Её пробрало до мурашек, и она вжалась в кресло. Пастор сжал её руку, интимно, крепко, от чего её сердце забилось быстрее.
— Всё в порядке. Я рядом, — произнёс он тихим, безумно успокаивающим голосом.
Наталья нажала на кнопку, закрыв окно.
— Спасибо... извините, что открыла.
— Почему вы извиняетесь? — спросил он очень мягко, с улыбкой. Так, что в её груди стало разливаться тепло. —Я люблю и гром, и дождь. И смотреть на вас, и на то, как дождь падает на ваши ладони.
Снова прогремел гром, также громко, и пастор снова сжал её руку.
— Со мной вам не нужно стесняться своих желаний.
— Всегда есть что-то, чего лучше никому не знать, — произнесла она.
Пастор посмотрел на неё со змеиной улыбкой, раздумывая пару секунд, а затем спросил с блеском в глазах:
— Иначе? Что произойдёт?
— Другим будет больно, и самой тяжело.
Пастор улыбнулся загадочно.
— Тогда будет правильно, если скрывать будет не от кого.
Голос его был стальной, свежий, безумно притягивающий. Как звон колокольчика тогда, давным-давно, в первый день, когда они с пастором познакомились.
Наталья расстроилась, подумав, что пастор намекает на то, что не намерен с ней больше сближаться.
— Да... Наверное, вы правы... — произнесла она. Сердце, разыгравшееся во время поездки, ухнуло вниз.
Пастор улыбнулся, и сжал её руку ещё интимнее:
— Но, возможно, порой людям нужно просто принять свои желания, если они хотят что-то сохранить. Нет плохих или хороших желаний. В природе все желания идут из сопротивления. Люди просто не знают, что на самом деле живут вопреки.
— Есть очень плохие желания... — возразила Наталья. — Например, желание предать.
Пастор мягко посмотрел ей в глаза:
— Плохое не желание. Плохая вынужденная связь, что привязала к себе и заставляет чувствовать себя виноватым.
Прогремел гром. Наталья снова сжалась, не говоря ни слова.
— Вынужденная связь на то и вынужденная, что она не лежит на тебе обязательством. Её необязательно разрывать и брать ответственность.
— Делать другим больно тоже тяжело... — произнесла Наталья. Внутри неё последние отголоски совести сражались с искушением.
Пастор Ви сжал её руку и очень загадочно произнёс:
— Не обязательно это должны делать вы. Есть другие, кто может сделать это за вас. Поэтому всё в порядке, мисс Таданобу.