— Что?..
— Демона-предателя, — пояснил невозмутимо пастор, срывая с одной из своих рук обожжённые струпья. Взгляд его был холодным.
— Мне надо её разбить?... — произнесла Наталья дрожа, кивнув на статую Ангела. Ей было страшно. Она и торопилась, и одновременно не знала, что делать. Правильно ли будет разбить эту статую? Не навредит ли она Ниши или пастору?
— Всё в порядке, — вдруг услышала она голос пастора, который не могли перебить даже жуткие вскрики мальчишки. Мальчишки, который воскресил её всего несколько месяцев назад своей любовью. — Мне сделать это за вас?
Наталья рассеяно посмотрела на его руки, покрытые ожогами.
— Нет... я сама...
— Всё в порядке, — произнёс пастор так, будто вновь прочитал её мысли. — Мне не больно. Я сделаю это быстрее.
— Нет. Я смогу. Вы сделайте что-нибудь более важное, чего я не смогу, — произнесла Наталья. Слова ей давались тяжело в такой ситуации.
Пастор посмотрел на неё, но отговаривать не стал. Крылья Ниши стали ещё больше. Они ломали ступни Ангела. Но сам Ниши был всё ещё не в себе. Она не хотела смотреть на его страдания. Дрожащими руками она взяла тяжёлый подсвечник и одним взмахом сломала смоляные крылья статуи Ангела. Пастор холодно смотрел на мальчишку, на случай, если тот попытается напасть.
Удары давались тяжело. Локти и кисти ныли и надрывались, мышцы не давали энергии. Камни отлетали в сторону Ниши. Ей хотелось плакать от мысли, что, возможно, тот Ниши к ней больше не вернётся. Но она умела взять себя в руки. Наталья свалила статую с ног и та рухнула на каменный пол и разлетелась окончательно с громким грохотом. Всё в храме затихло.
Ниши замер, лишь дрожа спиной. Волосы его были в крови. Все, до кончиков.
Крылья возвышались, словно кривые ветки огромного, невозможно чёрного дерева. Эта чернота поглощала любой свет. Словно зияющая дыра.
— Это место не для него, — произнёс пастор ледяным голосом. — Не для того, кто потерял свою душу в чувствах к другой душе. Потому и сейчас он не в силах отделить свою душу от этих, из статуи. А тем более от души жадного грозового демона.
Наталья хотела подойти ближе, но пастор ненавязчиво тронул её руку, остановив.
— Не стоит. Он потенциально опасен.
Но Наталья смотрела на эту дрожащую спину мальчишки, которого любила, а сердце обливалось кровью и сочилось жалостью.
— Только если сильно желаете, — добавил пастор.
Наталья высвободила руку из пальцев пастора и медленно спустилась с солеи. К Ниши. Один шаг, два... Дрожащими руками она обняла юношу за плечи. Он был в холодном поту. Таданобу погладила его по голове. Мальчишка дрожал, словно больное животное. Дикое, опасное, но раненое.
Его крылья заскрипели, словно старые огромные ветки под ветром. Затем дрогнули. Наталья замерла.
С тяжёлым, жутким треском эти крючьевые отростки вонзились в пол. Ниши поднял голову, которая всё ещё была в её руках. Наталья посмотрела в его бледное, как простынь, лицо. Глаза его были чёрные...
— Ниши...
Крылья его снова опасно дрогнули, впиваясь остриями глубже в разбитые мраморные плиты. Ниши попытался поднять руку, но тут же упал Наталье в объятья под тяжестью крыльев.
Лицо мальчишки коснулось его груди... а его острые зубы впились в её кожу. Так болезненно, что ей хотелось закричать.
— Ниши! — окликнула его Наталья.
Но Ниши не останавливался, пытаясь перейти на шею, раскусывая её кожу до крови, отрывал кусочки. Его чёрные глаза и губы были полны одержимости. Это было похоже на то, как он обычно набрасывался на неё в страсти. Но теперь....
Наталья закричала, пытаясь оттолкнуть Ниши. Ничего не получалось, и тут резкий порыв ветра пронзил зал, пронёсся мимо неё, ударив сжатым воздухом в мальчишку. Ниши вскричал с её кровью губах. Огромная рваная царапина пронзила его плечо. Наталья отшатнулась в шоке, не понимая, что произошло, а пастор оттолкнул ногой Ниши, и взял Наталью на руки заботливо, будто убаюкивая. Холод прошёлся по её коже, покрытой ранами, успокоив.