Ниши кивнул, хотя, похоже, и не понимал, зачем ей они нужны.
Они долго ходили по жилым районам города, высматривая её старых друзей. Многие переехали в большие города, что Таданобу узнавала от соседей. Некоторые даже уезжали в другие страны путешествовать. А остальные завели детей. Она наблюдала, как её знакомые, даже те, которые утверждали, что не собираются заводить семью, нянчили своих детей и играли с противными мелкими собачками.
— Вот суки, — повела она пальчиком, не стесняясь Ниши. Она хотела посмотреть на его реакцию. Тот, похоже, сопереживал ей, и был совсем не против таких оскорблений, чем заслужил ещё один балл доверия.
На самом деле Таданобу была рада за своих знакомых. Винила только тех, кто утверждал, что не заведут семьи, ведь из-за них и она отодвигала создание собственной семьи на потом. Но завидовала всем. Их жизнь продолжалась, а её... теперь она ощущала себя лишь призраком, и это медленно, по чуть-чуть, погружало Таданобу в уныние.
Вечером они с Ниши провели поминальную церемонию для Цуме. Так они простились со своим давним другом и открыли новую страницу своей истории.
Часть 1. Глава 5. Священник
«Удача приходит к тем, кто ждёт в забвении»,
— японская пословица.
Время шло. Настала очередная рабочая неделя. Ниши ушёл, а Таданобу села на крылечке дома, на заднем дворе.
Рядом был пруд. Было солнечно, но тут царила тень. Только дорожка из песка к цветочной поляне освещалась солнечными лучами. У Таданобу до сих пор не было обуви — видимо, все её вещи заперли в кладовке. Она уже обратила внимание на большой замок на двери под лестницей сегодня утром.
Но погулять всё же хотелось. Ступив голыми ногами на горячую дорожку из песка, она в одном шёлковом халате на нагое тело направилась к цветочной поляне. После воскрешения ей не хватало этого всего: неба, земли, цветов, трав с их терпкими ароматами, пения птиц. Она уже устала сидеть дома. Таданобу не любила эту её собственность, двухэтажную минку в современном стиле — дом был слишком большой для неё одной и заставлял чувствовать покинутость. Да и для двоих он был огромен. Когда его покупал почивший муж, речь шла о том, что в внутри будут жить и они, и их будущие дети, и Изаму, и, может, даже родители Таданобу. В итоге он стал гробом для неё одной. Теперь этот дом принадлежал и Ниши, он любил это «убежище» всей своей душой. Изаму знал об этом и отдал дом мальчишке в пользование. Поэтому Таданобу не могла предложить ему переехать.
Ласковый ветерок коснулся её нежной кожи. Трава щекотала лодыжки, но ей это нравилось. Вот и благоухающая поляна. Рядом, за железным забором, раскинулся тенистый лес. Но Таданобу он не интересовал. Впервые после всех лет проведённых в гробу она могла полюбоваться шмелями, пчёлами, понюхать цветы, ощутить травяную влагу.
Она решила собрать из цветов букетик или веночек, как она делала будучи незамороченной браком девчонкой. Одна ромашка, две...
«Четырёхлистный клевер!» — довольно заметила она, разглядывая траву, как вдруг из потревоженных цветочных кустов со свинячим визгом вылетело что-то подозрительно похожее на кролика, набросившись на её ногу. Таданобу зашипела, отшатнувшись назад, и грызун отпрыгнул в сторону. Девушка огляделась, метнув взгляд в кусты, но этого глупого животного и след простыл.
На месте укуса Таданобу почувствовала лёгкое жжение. Она помрачнела лицом, взглянув на ранку, из которой выступило несколько капель крови. Таданобу присмотрелась и к своему удивлению заметила, что ранка начала медленно затягиваться, будто и не было её никогда. Жжение прекратилось. Таданобу приподняла брови. От чего-то ей тут же вспомнился мальчишка и его ритуалы с кровью. А, может это просто потому, что она не человек больше?
Но волнение не угасло. От дикого животного и бешенством заразиться можно, а она умирать больше не хотела.
Она бросила критичный взгляд на траву и кусты, желая знать, куда делся этот агрессивный грызун, и с разочарованием поняла, что теперь не видит счастливого клевера. Таданобу это опечалило. Она хоть и не была суеверной, такие мелочи часто выводили её из душевного равновесия. Она проследила за дорожкой из вмятин, которые оставил кролик в траве, и тут в груди ёкнуло сердце. Из зарослей выглядывали чёрные мужские туфли. Таданобу подняла голову. В зарослях, за железными прутьями забора, стоял священник в чёрной католической рясе, и смотрел на неё из тени синих от ягод ветвей мощного тёрна. Таданобу отшатнулась.
Пастор же напротив неторопливо сделал шаг из тени, и вежливо улыбнулся, поклонившись.