Телефон всё издавал длинные гудки, сменяющиеся голосом диктора. Руки, мокрые от пота, пахли железом. Ропот цикад становился всё громче и громче, но ничего, кроме них, вокруг больше не издавало ни звука.
Когда Ниши приехал, и открыл дверь, кот вывалился наружу, словно игрушечный. Женщина лежала на кровати, укрывшись лёгким одеялом, не шевелилась. В воздухе пахло газом.
Приёмному отцу Ниши так и не позвонил. Он остался там. У Таданобу.
Вскоре их нашли. Изаму был сыном покойного мужа Таданобу. Он был ненамного младше её, но любил, как старшую сестру. Поэтому, не услышав ответа от приёмного сына, тут же собрался и прибыл в дом Таданобу уже ночью. Он с трудом отодрал подростка от трупа женщины. Ниши сопротивлялся, кричал на Изаму, отбросил его в угол, глядя на приёмного отца так, словно убил бы без колебаний. Мальчишка был непреклонен, безутешен и, казалось, потерял рассудок от горя. Он никогда не кричал раньше, но в этот день сорвал голос, выплёвывая обвинения и слова ненависти. Он сторожил труп Таданобу, словно злой пёс на цепи.
На следующий день Ниши уже сидел у алтаря, одетый в чёрный пиджак и штаны, сжимая в руках брелок с котом, который хотел подарить Таданобу на прошедший день рождения. Он был точь-в-точь такой же, как и кот Цуме у его ног. Кот, о котором они заботились вместе с Таданобу. Цуме лежал и тихо-тихо мурчал, будто и он уже испускал последний дух. Мальчик вытер рукавом слезящиеся глаза. Но не плакал, упрямо оглядывая всё вокруг.
Он был словно маленький, ревностный демон. Чёрные его глаза смотрели на всех жадно. Особенно ненавистным взглядом он смотрел на своего приёмного отца. Он хотел выгнать всех посетителей отсюда. Так, чтобы они и приближаться не смели с этими холодными, как ему казалось, деланно горющими выражениями лиц к его драгоценной Таданобу. Но Ниши не стал пытаться их выгнать — лучше он будет защищать её в тишине. Чтобы никто не посмел нарушить её покой.
Для него Таданобу ещё была жива. Он был уверен — она лишь замёрзла, и скоро он, Ниши, отогреет её и вернёт обратно. Нужно было лишь подождать. Он успокаивал себя тем, что покойная мать Ниши, Аяи, всегда говорила, что Таданобу пришла откуда-то с севера. Раньше её белоснежные руки тоже были прохладными. Он помнил это точно.
Ниши смотрел, как все кланяются портрету с чёрной лентой. От благовоний тошнило. Этот запах заставлял его злиться до боли в теле. Он ещё помнил её аромат в этом доме, и не хотел, чтобы он исчезал.
«Ниши. Это Таданобу-сан. Мы погостим у неё до вечера», - проносились в голове Ниши слова его матери, которыми она представила Таданобу в первый день их встречи. Как и все взрослые, тогда она показалась ему далёкой. Шестилетний Ниши, опустив взгляд, вежливо поклонился и поздоровался. Через открытую калитку они зашли с матерью в красивый, солнечный сад с прудом. Светлый дом, задняя дверь которого выходила во дворик, казался маленькому Ниши громадным по сравнению с маленькой квартиркой, которую они делили с матерью.
Ниши был озадачен, когда ещё незнакомая ему Таданобу поставила перед ним шарлотку в маленькой тарелочке. До этого его никогда не угощал никто, кроме матери. Не понимая, правда ли это ему, Ниши поднял голову и увидел перед собой женщину, чуть старше его матери. Впервые взрослому он смотрел прямо в глаза, и внезапно ему, шестилетнему мальчику, Таданобу не показалась взрослой — такой взрослой, какими он их видел. Он поблагодарил Таданобу, и как только они с его матерью закончили лакомиться, мальчик взял их тарелки. Спросив разрешения, он пошёл мыть за всеми посуду. Ниши не понял, почему Таданобу удивилась его поступку, и не знал, за что его похвалила. Но отговаривать она его не стала.
Он помнил, как удивился сам, когда Таданобу достала с верхней полки книжку с космонавтом на обложке и протянула её Ниши. В первый раз ему доверили такую серьёзную книгу, и, наверное, поэтому этот вечер он запомнил на всю жизнь. Никто до и никто после не обращался к нему вот так. Как к взрослому. Она видела его, а он — её. В отличие от остальных, что его не замечали.