— Простите. Я долго размышлял, где мог обронить свой церковный колокольчик. А, оказывается, был здесь. Похоже, кто-то его разбил.
Девушка пригляделась. Священник неспешно, рассматривая осколки, собирал остатки растерзанного колокольчика в платок.
— Давайте я вам помогу... — отозвалась Таданобу, направившись к поляне. Вскоре она уже собирала осколки в платок вместе с пастором.
— Спасибо, — улыбнулся он.
— Зачем же это сделали...— проговорила девушка так, будто и в самом деле не знала, кто в этом виноват.
Пастор произнёс, буднично рассуждая:
— Это очень печально. Мало по миру церковной утвари с этим орнаментом. То, что есть у меня — это всё, что осталось.
Таданобу пронзило разочарование. Её расстраивала такая глупая утрата реликвии.
— Мда, наверное, это были дети...глупые, — произнесла Таданобу и, вслед за усмешкой пастора с надеждой спросила:
— Может, его можно склеить?
Пастор уложил кусочек колокольчика на платок вслед за ней, слегка соприкоснувшись с ней ладонью.
— Вы так милы, — улыбнулся он с интересом.
Таданобу опустила голову. Пастор сделал паузу, а затем спросил:
— Вы знаете, о чём этот редкий орнамент?
Таданобу посмотрела на осколки с изображениями. Она уже не помнила детали, а на этих обломках разглядеть было ничего невозможно.
— Нет. Что он значит? Чем так примечателен?
Пастор улыбнулся, и аккуратно присел на кочку, покрытую травой.
— Эта легенда забыта давным-давно. Она об одном из ангелов Господних. Был он сильным ангелом, поэтому нелюбим был Отцом нашим. Считал Господь его охваченным гордыней, — стал рассказывать пастор играюче.
Поняв, что история предстояла длинная, Таданобу присела на траву. Пастор улыбнулся.
— Как-то раз Господь решил испытать людей. И послал им голод, — продолжил он, словно рассказывая сказку. — Скотина мёрла, а все запасы были пожраны грызунами. Люди стали вылавливать и есть любую тварь, что пряталась по норам, чтобы поесть.
Восемь ангелов роняли слёзы, взирая на их страдания, пока другие смотрели на данные Господом испытания, как на должное. И тогда один из ангелов, взяв с собой тех восемерых, спустился вниз. Они оживили скотину, и вновь сделали землю плодородной. И ключи новые забили из земли, в лесу запестрили ароматные ягоды, грибы и орехи, и твари всякие могли снова выйти из нор.
Пастор замолк на секунду, посмотрев на внимательно слушающую Таданобу. Улыбнувшись, он продолжил:
— Люди радовались и благодарили гостей небесных. Но Господь узнал об этом и разгневался, и сжег предавших его слуг в огне праведном. Но того самого зачинщика убить не смог. Отдав людям дары, забрал Ангел тот в качестве платы радость людскую, и возвысился над силой божественной. А люди, насытившись, впали в уныние. Тогда назвал Господь Ангела того демоном, а уныние стало смертным грехом. Ведь те, кто погрузились в уныние, сделку совершили с Ангелом, Богу не подвластном. Ангел и ныне странствует по земле, внимая людским желаниям.
— Красиво и печально... — задумчиво прокомментировала Таданобу, выдержав вежливую паузу. Её совсем не удивляло, что легенда была не похожа на традиционно христианскую. Она уже поняла, что церковь была у пастора не обычная, хоть и скрывалась под ликом католической. Даже если это была секта — это не особо её волновало. Не дело Таданобу — во что там верят прихожане, кроме того «неудобные» вопросы задавать ей сходу не хотелось. Можно ведь пока просто посмотреть и понаблюдать. А вот легенду она оценить вполне могла.
Пастор Ви усмехнулся по-доброму.
— От чего печально? — с любопытством спросил он.
— Ангел неприкаянный. И вообще теперь демон. Хотя действовал из лучших побуждений, — рассудила девушка.
Пастор улыбнулся умилённо:
— Ваши добрые слова понравились бы Ангелу. И вы сами.
— Вряд ли. Я же не праведник и даже не верующая.
Пастор лишь усмехнулся.
— Заходите к нам церковь ещё. Я уверен, он благословит вас. И за чаем, если он нужен вам ещё.
— Чай у меня пока есть, спасибо, - слукавила Таданобу. Теперь она решила обходиться без чая. Довольно ей уныния.
Пастор Ви лучезарно улыбнулся ей будто ребёнку, который врёт, что не ел конфет. Так, будто знал, что это не правда. Вдруг вкрадчиво, так, что Таданобу даже и не подумала вырваться, он взял её ладонь в свои две, минуя железные прутья. Мягко, заботливо, как обычно берут священники руки других для благословения.