— Ну Ниши, с чего ты взял, что он пожирает чьи-то души? Ты же тоже не знаешь наверняка, кто он, ты сам говорил...
Он вдруг сжал её плечи в своих руках и произнёс, словно одержимый. Словно сам был демоном:
— Онэ-сан. Чтобы вернуть тебя, мне понадобилось двадцать душ. Но в нём я вижу намного больше.
Таким уверенным и взвинченным она его никогда не видела. Его глаза были дикими. В них чувствовалась демоническая темнота.
— Ниши, о чём ты... откуда и как ты достал двадцать душ... — спросила Таданобу в недоумении.
Ниши опустил взгляд, будто волк, что прячет глаза после рычания.
— Двадцать душ это уже безумно много. Можешь себе представить, сколько у него силы?
— Ниши...
Ниши отвернулся.
— Я не хотел, чтобы ты воскресла тусклой, словно призрак. Я хотел тебе жизнь, которую ты заслуживала.
— О чём ты?...
— Они тоже заслужили смерти. Они все, — твёрдо произнёс он, всё ещё не глядя ей в глаза. Его голос звучал сдавленно. — Двадцать душ посмертно. И пять живых, чтобы я мог провести ритуал.
Таданобу наклонила голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Ниши...ты убивал?..
Мальчишка наконец-то поднял на неё твёрдый взгляд.
— Да. Всё равно их жизни ничто, по сравнению с твоей. И они были ужасными людьми.
Его взгляд был пронизывающим, резким, животным. Сердце Таданобу сжалось. Секунды длились, словно часы. Похоже, он был растерян. Похоже, он был напуган. И бесконечно предан ей.
— Ох, Ниши... — произнесла Таданобу и вдруг крепко обняла его.
Ниши выдохнул судорожно и сглотнул. Видимо, он не ожидал такой реакции. Юноша сжал её в объятьях так, будто больше никогда не собирался отпускать. Со слезящимися глазами, она гладила его по голове. Она чувствовала к нему жалость, боль за него... и любовь. В душе её что-то всколыхнулось. Волнение и возбуждение, как то, что было в первую ночь после воскрешения. И страх. Страх, что Ниши поймают, и что это испортит будущее бедного мальчишки, которого не пожалела жизнь.
Ей не было дела до тех, кого Ниши убил. Ведь она их не знала. Она могла бы осудить мальчишку, если была бы уверена в том, что убитые были хорошими, ни в чём не виновными людьми. Но она никак не могла этого проверить, даже если бы Ниши рассказал. К примеру, если бы он убил бездомного, ей бы стало неприятно, ведь в чём виноват бедный человек? Но подумав об этом подольше, Таданобу понимала, что не может знать, что скрывал этот бездомный. Вдруг он был насильником? Ещё несправедливее было бы, если бы Ниши убил молодую девушку, которая ни в чём не виновата. Но только вот откуда Таданобу знать, действительно ли эта девушка не делала пакости другим невинным женщинам в угоду мужчинам, к примеру? Или что она не мучила животных? Что не была к ним безалаберна? Раз Таданобу не знала, каковы моральные качества умерших, и не могла гарантировать их «качество», то зачем обвинять Ниши? Ниши она знала. Он всегда был мальчиком, отличающимся от других. Хорошим мальчишкой, который любил и защищал животных. А Таданобу хотела защитить Ниши от этого мира. Чувствовала ответственность за него, и жалела всем своим мягким сердцем.
Ниши провёл рукой по её спине, и надсадно, просяще произнёс:
— Не ходи туда.
— Ничего страшного...я не дам себя в обиду... — всё так же упрямо произнесла она, гладя мальчишку по голове. Ниши отвёл голову назад, сжимая ткань кофты на её спине.
— Почему ты мне не веришь?..
Он всматривался в неё, будто хотел прочитать её мысли.
— Верю. Я просто всегда была любителем приключений, — произнесла она уверенно. Она хотела отстоять хотя бы это желание. Ведь с тех пор, как началась её новая жизнь, не было ничего, что она выбрала бы сама.
Возможно, для обычных людей решение работать у кого-то потенциально опасного, показалось бы странным. Однако Таданобу мыслила иначе. Пастор был её шансом изменить свою жизнь. Сделать её в тысячу раз более значимой и успешной, чем предыдущую. Она боялась этого чувства скуки, которое пожирало её дома. Настолько боялась, что скорее была готова подвергнуть себя опасности, чем продолжить так жить. Безработная, ненужная никому, кроме мальчишки, совершенно оторванная от остального общества. Как она сможет доказать свою ценность в собственных глазах? Она всегда была к себе требовательной. Либо всё, либо ничего. Пастор Ви — могущественный тысячелетний демон? Мало того, что ей было интересно подтвердить это предположение Ниши, так и сам факт, что она будет общаться с таким демоном — безумно интригующий. Кто ещё сможет похвастаться тем, что среди его друзей кто-то настолько властный, превосходящий все возможные фантазии? Жалко будет, конечно, если он её сожрёт, но если нет — она, наконец, получит и статус в обществе, и безопасность, и большие возможности, и новые ощущения. А если влюбит его в себя — если вдруг это вообще возможно — то это вообще станет главным достижением её жизни. Подтверждением её ценности. Даже просто дружба с пастором — это что-то захватывающее, за пределами того, что могут получить люди в обычных отношениях, ведь непонятно, во что это может вылиться. Да и боязнь остаться должной, по сути воровкой, была для неё сильной мотивацией.