В первые часы всё было хорошо. Помещение было наполнено светом и приятным запахом чая. Она могла перекусывать десертом, тающим во рту, и реставрировать миниатюру статуи, большая версия которой стояла на солее. Это была статуя мальчика-ангела. Пастор впервые доверил ей такое важное задание.
Статуя мальчика была единственной, которая среди обилия других, вызывала у неё не только интерес, но и чувство некой печали. У мальчика был очень серьёзный и проницательный взгляд, и тем он напоминал Ниши. Было сложно понять, сколько ему лет, но точно меньше двенадцати. Он был совсем юным, когда всё произошло.
— Это самый молодой ангел, что спустился на землю к людям в тот день, — рассказывал ей пастор на чаепитии сегодня утром. — Он был тоже сожжён. Локоны его девственно-белые лишь покрылись сажей, но не сгорели и остались при нём — на стыд Господу. Хотя я, не уверен, что у Господа есть чувство стыда в принципе.
Пастор улыбнулся заговорщически. Такие слова были уже совсем богохульными.
— Разве Господу нужно чувство стыда? Он делает, как он считает нужным, и как будет правильно, — также заговорщически, с улыбкой произнесла она.
Пастор широко улыбнулся, умилённый её замечанием:
— Верно.
Наталья, вспоминая об этом их разговоре, окончила очистку статуи и задумалась. Теперь, чтобы понять, что делать со сколом на статуе, ей предстояло выйти в зал и посмотреть, как выглядит этот мальчик на солее.
Наталья выглянула за дверь. К счастью, пастора Пака там не оказалось, и Таданобу с облегчением вышла в зал, заперев дверь ризницы.
Теперь она была одна в этом гудящем святостью зале. За неделю она успела понять — это место как-то приятно пугало её. Чёрные и серые статуи, фрески, витражи смотрелись жутковатыми, стоило к ним только приглядеться. Одна статуя смотрела на неё каким-то змеиным взглядом, другая с агонией на лице, третья с сожалением, а четвёртая пугала своей строгостью. Художник изобразил их плоть так, словно она обуглена, а у каждой из них за спиной торчали длинные крючьевидные, голые кости — сожжённые крылья без перьев и кожи.
Посередине этого зала из статуй, которые занимали всю солею, была одна, что выделялась на фоне других. Она имела сероватый оттенок, но в отличие от других, этот цвет больше уходил в белый, чем в пепельный. Из спины статуи возвышались прозрачные крылья из чего-то, напоминавшего застывшую смолу. Что ещё отделяло эту статую от других, так это то, что лицо её было какое-то...безликое. Такое, что сказали бы ей, что статуя изображает пастора Пака, или вообще кого угодно, она бы поверила. Только трещины зияли на лице, да глаза выделялись. Миндалевидные и прозрачные, из того же материала, что и крылья. А вот рука, с протянутой вперёд дланью, наоборот, была прорисована с точностью. На пальцах даже можно было рассмотреть отпечатки. Ко всему прочему, Наталья заметила — только у этой статуи нет своей миниатюры. Она была в единственном экземпляре.
Решив сосредоточиться на своей цели, она без труда отыскала нужную статую за той самой центральной. Наталья достала телефон, что подарил ей Ниши в первый рабочий день, и собиралась сфотографировать место скола, но никак не могла собраться. Центральная статуя смотрела на неё каким-то жутким, притягивающим взглядом. Наталья предположила, что это статуя того самого Ангела из рассказов пастора Ви. Ещё в первый раз она показалась ей довлеющей над всем окружением, поглощающей всё вокруг. Решив отойти чуть дальше, чтобы сделать фото с другого ракурса, она сошла на ступеньку вниз и пошатнулась. Тут же вернув равновесие, она вдруг почувствовала на своей талии крепкие мужские руки.
— Вам стоит быть осторожней, юная леди, — произнёс пастор Пак, усмехаясь, немного притягивая её за талию в ответ на попытку отстраниться.
— Спасибо, — выдавила Таданобу и снова попыталась выскользнуть. Пастор Пак, добродушно усмехнувшись опять, выпустил её из своих рук, и будто бы ненароком, провёл ладонью по её бёдрам сбоку. Стушевавшись, как зашуганная кошка, Наталья заторопилась уйти в безопасное место, как сзади услышала бархатный и поучительный голос Пака:
— Не стоит фотографировать эту статую.
Наталья повернулась.
— Почему? — спросила она. Почему-то, она была уверена — речь идёт о центральной.
— Ангел не терпит своих копий, — произнёс Пак загадочно, снова непростительно близко подходя к ней. Теперь он выглядел властным, будто открывал тайну, за знание которой ей придётся поплатиться. Будто он знал что-то большее, чем пастор Ви.