- Вы что там творите? – послышался встревоженный женский крик.
Даймон почувствовала, как её потянули назад, в комнату.
- Н..н..нет… - пробубнила она.
Осознание сложившейся ситуации ещё не пришло, поэтому девочка просто лежала на холодном полу и смотрела в потолок. В голове будто вовсе не осталось мыслей, они остались на стене дома. Хрупкая грудная клетка сильно горела, ежесекундно причиняя сильную боль. Её рёбра тяжело вздымались вверх, после чего медленно опускались. Прерывистое дыхание с еле слышным хрипом было скорее не от полученных травм, а от обуявшего страха, который не давал расслабиться ни на мгновение.
Взгляд неспешно соскочил с потолка на расплывчатые рядом фигуры. Их было две, и даже в таком состоянии Даймон понимала, кто они такие, и кто среди них кто. Это было понятно исходя из того, что один силуэт стоял на коленях, и нещадно отхватывал удары от другой фигуры. Звонкие и хлёсткие шлепки по лицу отчётливо разносились по комнате, но для девочки они были лишь отдалённым, неразборчивым шумом. Отец сейчас что-то бубнил себе под нос, видимо, стараясь извиниться перед своей госпожой за проступок, и при этом обвинить во всём нерадивую девчонку. Оправдания ему явно не помогали ослабить натиск разъярённой женщины. В конце концов, стоящий на коленях силуэт упал на пол, и сжался в позе эмбриона, а вот госпожа прекратила избиение. Казалось, что она просто стоит на месте и с наслаждением смотрит за страданиями мужчины. Пара секунд тишины и неподвижности закончились, и теперь женщина повернулась к Даймон, которая смотрела прямо на неё, хоть и видела не совсем чётко. Госпожа совершенно точно что-то говорила ей, но вот разобрать, что именно, в нынешнем состоянии не представлялось возможным. Женщина подошла к девочке вплотную, после чего присела на корточки. Глаза с отвращением смотрели на лежащего ребёнка. Это выражение лица, сколько его помнила Даймон, выражало лишь злость, ненависть, уныние и мрак. Глубокие морщины испещряли кожу, состаривая не такое уж и пожилое лицо. Матери Даймон было не больше сорока лет, но выглядела госпожа минимум на шестьдесят. Бледное, будто уже омертвевшее. Глаза впали глубоко внутрь, и казалось, будто её взгляд из самой преисподней. Губы вечно сухие и стянутые, словно никогда не чувствовали любви. Худоба отражалась в чётко видных очертаниях черепа, будто кожу просто натянули на него. Ужасный внешний вид, к которому уже привыкла Даймон, не так сильно пугал, как периодически искажающееся выражение лица. С ним невозможно свыкнуться. Оно иссушает изнутри, убивает всякую надежду на спасение от этой мрачной и тухлой жизни.
Взгляд девочки пристально наблюдал за госпожой, улавливая каждое движение, но кроме как следить за происходящим, Даймон ничего не могла делать. Практически всё тело не слушалось, оно обессилило. И только лишь шея позволяла двигать головой и смотреть за происходящим. Вдруг ладонь женщины поднялась вверх, к потолку. Предчувствие говорило одно…сейчас будет больно, но это не так пугало, как обезумевший отец, от которого она не знала чего ожидать. Обычные удары матери уже были довольно привычными, поэтому с ними свыкнуться и принять намного легче. Ладонь резко начала своё движение вниз, но для Даймон это мгновение растянулось на множество секунд. Девочка лишь успела прикрыть веки, после чего получила увесистый удар по лицу. Оглушающий хлопок раздался в черепной коробке, создавая шум, словно от боевого горна, который с каждым мигом только усиливался. Теперь сил не хватало даже на контроль шейных мышц. Даймон окончательно обмякла. Голову будто прибило к полу, и теперь она не видела лицо матери. Перед глазами были лишь ступни. Уродливые и неухоженные. Излишняя волосатость вызывала отвращение, а нестриженные, грязные ногти провоцировали рвотный рефлекс. Ужасная вонь…но сейчас было не до этого, веки безвольно закрывались, отправляя сознание в глубокий сон, где, наконец-то, она могла расслабиться.
***
Даймон потребовалось несколько часов на то, чтобы прийти в себя. Кое-как девочка начала двигаться, и уже через пару секунд вставала на ноги. Голова сильно кружилась, а тошнота выворачивала буквально наизнанку. Вокруг лишь кромешная тьма и только тусклый оранжевый свет от мелких огоньков свечей на первом этаже, указывал на месторасположение дверного проёма, где уже не было двери. День сменила ночь. Её комнату никто не посещал последние часы, пока она лежала без сознания, так как свечи в комнате не были зажжены. Даймон тихонько направилась к выходу, но сделав два шага, поняла, что не в состоянии контролировать себя в полной мере. Девочку швыряло из стороны в сторону, поэтому ни о каком подглядывании за тем, чем сейчас занимаются отец с матерью, не могло возникать и мысли. Она лишь кое-как добрела до своей кровати, откинула одеяло и аккуратно легла так, чтобы не заскрипел матрас. Накрывшись с головой, ей в голову почему-то пришла мысль о той самой книге, с которой начался весь «сыр-бор». Казалось бы, ей сейчас явно должно быть не до этого, но странное, всепоглощающее любопытство заполонило не до конца пришедший в себя разум.