— Тельпочтли! — воскликнул Лев. — Вот как он добрался до колдунов! И все их семьи они вырезали, не оставив никаких свидетелей! Так ведь?
— Конечно. Главному министру требовалась уверенность, что ни одна душа не опознает в нем человека, посещавшего колдунов, особенно тогда, когда те уже исчезли из тюрьмы. Поэтому он устроил так, что император сам поручил ему разыскать колдунов, — ведь теперь у него появилась возможность объяснить убийства их семей.
Рукастый озадаченно кусал губы.
— А зачем понадобилась эта затея с жертвоприношением?
— Да, — согласился с ним мой брат. — И что означал тот мертвец в канале перед домом твоего хозяина? Ты думал, что это было послание тебе от Тельпочтли. Тогда какое отношение оно имеет к чужестранцам с востока?
— А это еще одно место, где план министра претерпел сбой, — объяснил я. — Что бы там ни связывало Сияющего Света с Тельпочтли, но их отношения изменились во время праздника Поднятых Знамен. Сияющий Свет тогда окончательно впал в зависимость. К тому времени Тельпочтли уже прибрал к рукам и колдунов, и все его имущество и даже успел приступить к пыткам. Я думаю, он и сам хотел получить от колдунов ответы на вопросы старика Черные Перья. А потом он начал шантажировать моего хозяина. Старику Черные Перья колдуны нужны были живыми, вот Тельпочтли и начал посылать их ему мертвыми. Что же касается жертвоприношения… — Мне сейчас припомнились слова дедушки Сияющего Света, предположившего, будто Тельпочтли, вернее, Туманный, вместе с Сияющим Светом затеяли все это ради злой шутки. — В этой наглости и дерзости все и заключалось. Они заявили моему хозяину, что пойдут на любые проделки. — И действительно, смерть простого земледельца на вершине Большой Пирамиды, ставшая результатом хитрых козней, не могла не задеть моего хозяина за живое. Ведь он никак не мог вмешаться, не рискуя при этом выдать себя. — Они даже послали к нему Проворного — хотели убедиться, что он знает о случившемся!
— Уж больно хорошо подыграл им отец Эхекатля, — заметил Рукастый. — Интересно, как им удалось заставить его?
— Ну, способов-то много. Я в свое время на такое насмотрелся. Опаивают, ублажают, опять опаивают — до тех пор, пока человек не забудет, как его зовут, и не согласится сделать все, что его попросят. И не забывайте, ведь перед этим его вызволили из темницы, а потом подвергали пыткам. И все равно в конце он проявил строптивость. У него хватило мужества броситься наутек. Он даже произнес в последний момент пророчество, предназначенное для старика Черные Перья. Хотел, чтобы я передал ему слова про большую лодку.
— Но я все равно не понимаю, зачем Тельпочтли убил этих колдунов и почему ему понадобилось донимать угрозами твоего хозяина в попытках добраться до тебя, — сказал Лев. — Неужели он затеял все это только из-за того, что произошло много лет назад в Доме Жрецов?
— А из-за чего же еще? Похоже, у него есть причина винить меня в случившемся с ним и с той девушкой.
— А я не вижу в этом никакого смысла, — возразил Рукастый. — Разве ты виноват, что им пришлось тогда удрать?
— Нет, не виноват. Я этого тоже, признаться, не понимаю. Наверное, Тельпочтли уже тогда испытывал ревность ко мне, а с годами она переросла в одержимость.
Тут Рукастого, видно, осенила новая мысль, и он прибавил:
— Я вообще-то думал, вы, жрецы, ни на что не годитесь как мужчины. Вы же без конца протыкаете свое хозяйство кактусовыми шипами. Разве после такого встанет хоть что-нибудь?
Эти слова рассмешили моего брата.
— Ничего подобного, — обиженно возразил я. — Мы только иногда пускаем кровь, а на то, о чем ты сейчас говорил, не пойдет даже самый ревностный фанатик. Уж я-то точно такого с собой не делал. Вот Тельпочтли я всегда подозревал в подобном, только скорее всего безосновательно.
— Да какая разница, из-за чего все это началось! — проговорил мой брат раздражительно. — Нам необходимо решить, что делать теперь. За кого из них приняться — за Тельпочтли или за главного министра.
Мой брат частенько становился до невозможного прямолинеен, особенно когда дело близилось к концу, или, как сейчас, когда его самолюбие было уязвлено и ему не терпелось посчитаться с врагом.