Лев провел ладонью по лицу и потом взглянул на нее так, будто его удивило, что она сделалась влажная.
— Мы повесили женщину на стропилах. Это он велел нам. Но сначала я ударил ее по голове — чтобы она не смотрела и не кричала. Я объяснил своим людям, что так нам легче будет управиться. — И вдруг он закричал, как зверь, надеющийся отпугнуть своих мучителей: — Вы что же думаете, нам этого очень хотелось?! Главный министр приказал нам размозжить детям головы. У меня не было выбора — я получал приказ в присутствии моих подчиненных! Он нарочно так устроил! Если бы мои люди своими ушами не слышали этого приказа, все могло бы произойти по-другому. А так я ничего не мог изменить!
— Что еще ты сделал? — спросил я.
— Мы обшарили дом и подожгли его. Даже дом пришлось стереть с лица земли, чтобы никто не вспоминал о его обитателях.
Я порывисто подался вперед, стараясь не выдать себя голосом.
— Вы схватили всех, кто был в доме? Ты в этом уверен?
Брат посмотрел на меня с недоумением и какой-то затаенной надеждой.
— Всех, кто был в доме… А почему ты спрашиваешь?
Я колебался, не зная, насколько ему можно верить и стоит ли рассказывать о мальчишке, которого нашли мы с Рукастым.
— Нет, я просто предположил, что кто-нибудь мог удрать.
— Я истребил целую семью.
— Ты уверен?
— Да, — проговорил брат с нескрываемой горечью в голосе. — Мы порешили всех до одного. — Он вздохнул и продолжал: — Только одного я спас.
— Спас?! — вскрикнули одновременно мать и мы с сестрой.
— Возможно, мы не так хорошо обшарили дом, как должны были. Я вернулся, так как меня не оставляло ощущение чего-то упущенного. Я притворился, что натер камнем ногу, сказал своим, что догоню, и вернулся в деревню. В горящем доме кто-то кричал. Я понимал: мне следовало оставить его там, но я уже по горло был сыт всеми этими зверствами. Я успел вытащить его до того, как рухнула крыша. Это оказался мальчишка, и вытащить его стоило трудов, потому что он брыкался, орал и цеплялся за мертвое тело матери. Он перестал вопить, только когда я отпихнул ее в сторону.
— Так ты ослушался приказа? — Я пытался сопоставить привычный образ моего брата с человеком, спасающим из огня ребенка. — А если бы тебя поймали на этом?
— Тогда твой хозяин приказал бы порвать меня на куски! — рявкнул он.
— И где сейчас этот мальчик? — озабоченно спросила моя сестра.
— Понятия не имею, — ответил Лев. — Как только я поставил его на ноги, он удрал. И меня это не удивляет. Бедный парнишка, наверное, боялся меня не меньше, чем пожара.
Я вспомнил потерявшего дар речи мальчонку, которого не смогла разговорить своим ласковым обхождением даже Звезда. А ведь теперь факты, известные ему, стали важными как никогда.
Пока я думал над этим, мои брат с сестрой успели поссориться.
— Да мне наплевать, чьи приказы ты выполнял! — кричала сестра. — У тебя что, своей головы на плечах нет? Неужели ты не соображал, какие зверства творишь?
— Нет, ты не понимаешь, — начал было оправдываться Лев. Он жалобно посмотрел на мать, но та нарочито отвернулась. — Ты никогда не служила! Ты не представляешь, что это такое!
— Даже Яот никогда бы так не поступил! — Нефрит размахивала своей колотушкой для выделки бумаги, словно грозный воин, потрясающий мечом. — Он уж как-нибудь придумал бы выход из такого положения!
— Но я же вытащил парня из огня! — оправдывался Лев. — Я рисковал своей жизнью, спасая ему жизнь! Ведь это что-то значит?! Я больше ничего не мог поделать! — Он вдруг накинулся на меня, взревев: — Это все твой хозяин виноват!
— Нечего во всем винить Яота, Лев, — вмешалась мать. — По-моему, тебе следовало рассказать ему об этом давным-давно.
— Он не мог, — неожиданно для себя вступился я за брата. — Ему было стыдно. Правда, братец? Особенно когда ты понял, что старик Черные Перья обманул тебя, выдавая свои приказы за повеления императора.
— Но тогда надо было хоть об этом мальчике позаботиться! — заметила сестра. — Как ты думаешь, что с ним теперь?
— Не знаю, — признался брат в скорбном унынии.
— А я знаю, — заявил я. — И я только что придумал, как ты мог бы загладить свою вину, а заодно, возможно, и воздать по заслугам моему хозяину.
И я поведал им обо всем приключившемся со мною после праздника Поднятых Знамен.
Я сообщил им все, что счел нужным. О ночи, проведенной в объятиях Лилии, я упоминать не стал, но, чтобы остальное приобрело какой-то смысл, я вынужден был промямлить им сбивчиво историю моих свиданий с Маисовым Цветом, девушкой, торговавшей своим телом.