Доликофф со смущенной ухмылкой снова зашмыгнул в комнату, схватил Утконос-Хилл за руку и поволок ее прочь. Левин тотчас же закрыл за ней дверь.
Хотчкисс надул щеки и выдохнул.
— А что, неплохо прошло, да? Я покачал головой.
— Если ты думаешь, что все закончилось, ты просто Дурак.
Левин выглянул в щелку.
— Они уже в лифте.
Он повернулся к нам, беззаботно насвистывая.
— Ну конечно же они снимут нас с крючка, — сказал Абернати. — Разве ты не слышал? Мы выполнили почти половину их требований! И это очень здорово, потому что эти типы из ФБПЖ бывают страшно упрямыми.
— А вам не кажется, что они могут заупрямиться из-за того, что получили только половину того, что требовали?
— Это как посмотреть, — заявил Абернати. — Стакан наполовину пуст или наполовину полон?
— Они добились важных вещей, — согласился Финней.
— Согласен, — кивнул Спеннер. — Они выиграли идеологическую битву.
— Что для нас не менее замечательно, — проговорил Абернати. — Это единственная область, на которой мы можем позволить себе проиграть.
— Не знаю, — с сомнением произнесла Харрис. — По-моему, Боддеккер прав. Следующие пару недель нам лучше следить за тем, что у нас за, спиной. Эти люди непредсказуемы.
— Вздор! — отрезал Левин. — Увидев в печати наши извинения, они возликуют. Для них это будет огромной победой и они выжмут из нее все.
Он довольно закудахтал. Я покачал головой.
— У меня сложилось четкое ощущение, что эти ребята стремятся к большему…
Дверь открылась и на пороге появилась бледная и усталая Хонникер из Расчетного отдела.
— Кто-нибудь удосуживался посмотреть в окно? — с величайшим отвращением в голосе осведомилась она.
Ближе всех к окну стоял Спеннер. Он поглядел на улицу.
— Фанаты вернулись.
Я подошел к нему. Он был совершенно прав. У парадного входа снова толпился народ.
— Кажется, Тараканчик им и правда пришелся по душе, — заметил, в свою очередь, Финней.
Хонникер закатила глаза.
— Это не фанаты. Это манифестанты. Они хотят наколоть на шесты головы и прочие части Дьяволов в отместку за собаку.
— Да не может быть! — возмутился Хотчкисс. — Гребаная шавка была…
— Знаем! — закричал я.
— Как мило со стороны этой Утконосихи привести с собой несколько сотен ближайших друзей, — проворчал Левин.
— Вот гнусная старая корова! — выругался Абернати. — Я-то думал, мы заключили сделку.
— Заметьте, я не твержу: «А что я говорил», — сказал я. Харрис кивнула.
— Надо придумать способ выкрутиться, и побыстрее. Идеи есть?
— Давайте отправим вниз съемочную группу, если сможем сейчас найти, — предложил я. — Если начнутся беспорядки, заснимем их и используем для пропаганды. Будем тушить огонь огнем.
— Гениально! — похвалил Левин.
— Вот прямо сейчас и займусь, — сказал я, направляясь к двери.
— Нет, — возразила Харрис. — Вы нужны нам здесь. Она подала знак Хонникер из Расчетного отдела, которая
кивнула и вышла.
— Нам понадобятся наши адвокаты, — произнес Абернати.
— Пожалуй, лучше мне позвонить им лично, — решил Левин и тоже вышел.
— Еще надо провести срочную рабочую встречу, — продолжал я. — Лучший способ придумать выход — мозговой штурм.
— И еще — усилить охрану здания, на случай, если они решат штурмовать, — добавила Харрис. — Спеннер, созывайте встречу. Финней, попробуйте подергать за нужные ниточки и побыстрее взять напрокат наряд полицейских. Оба кивнули и исчезли.
— Какая-нибудь из новостных программ, — сказал я. — Вызвать сюда съемочную группу на цеппелине. Нам со всей определенностью потребуется поддержка средств массовой информации.
— Чудесная идея! — горячо одобрил Мак-Фили. — Надо как можно сильнее подпортить им рейтинг.
— У меня есть свои связи в «Эй-Би-Си-Дисней», — сказала Харрис, направляясь к двери. — Постараюсь поскорее вернуться. Боддеккер, пока составьте хоть какой-нибудь общий план.
— Я справлюсь, — пообещал я. Харрис кивнула и вышла. Я повернулся к Мак-Фили, Абернати и Хотчкиссу: — Ну, ребята, вы знаете ФБПЖ лучше, чем кто-либо из нас. И что нам теперь делать?
— Мы добились определенного взаимопонимания, — заявил Абернати, нервно глядя вниз на толпу. — А они нарушили слово.
— Да они и не собирались его держать. — Мак-Фили уселся за стол. — Привели с собой толпу, чтобы при любом развитии событий устроить большое представление. Если выйдет по-ихнему, трубить во всю мочь о полной и безоговорочной победе над алчными торгашами. А если не выйдет, предать нас анафеме и устроить добрую старую манифестацию протеста.