— Просто здорово! — Я кивнул и улыбнулся. — Держи меня в курсе. Мне бы хотелось услышать что-нибудь из твоих творений.
— Обязательно.
Депп все стоял в дверях, не желая уходить, как и я не желал официально прощаться с ним.
— Знаешь, в Пембрук-Холле со мной хорошо обращались.
— Знаю, — сказал я. — Со мной тоже.
— Просто дело дошло до точки, когда игра уже не стоит свеч. В смысле, всякие премии, которыми нас держат, на Рождество или еще там на что… Мне они не нужны. Это кровавые деньги.
Я кивнул.
— Боддеккер, как ты считаешь, я правильно поступаю? В смысле, я столько терзался. Ты ведь не думаешь, что я рехнулся, правда? Ухожу от денег, от надежности…
— Ты поступаешь правильно, Депп. Хотел бы и я иметь столь же твердые взгляды.
Настала его очередь кивать.
— Спасибо. Мне хотелось это услышать.
Я поднялся и протянул ему руку. Он лихорадочно схватил ее, и мы обменялись рукопожатием.
— А теперь тебе лучше уйти, пока мы оба с тобой в окошко не выбросились.
Он слабо засмеялся.
— Да. Спасибо за все, Боддеккер.
— Я бы пожелал тебе удачи, но я не верю в нее. Мы сами творим свое будущее, Депп. Ты поступаешь правильно.
— Да. Ну, пока.
Он повернулся и ушел, и я больше ничего не сказал. Просто выждал, пока он не скроется в конце коридора, а потом потушил свет и направился к лифтам.
Со времен появления Дьяволов в «Еженощном шоу» у выхода из здания постоянно царило такое столпотворение, что оно уже воспринималось всего лишь с легким неудовольствием, как гул толпы в час пик в подземке. Но сегодня, выходя из лифта, я внимательнее вгляделся в людское месиво, блокирующее поток транспорта и превращающее приход и уход в ежедневное испытание. Там были молоденькие девушки, размахивающие плюшевыми мишками и лифчиками, — они выкололи на теле кровоточащие сердечки с портретами своего любимого Дьявола. Стоило кому-нибудь появиться в вестибюле, девчонки разражались пронзительными криками.
Еще там толпились легионы «Теч-бойз». Многие из них накопили достаточно карманных денег или ограбили достаточно стариков, чтобы купить слейты плакатного формата, и заполняли их отчаянными и жалостными мольбами, тщась приобщиться к этому странному феномену. «Наймите и меня!» — гласил один плакат. «Хочу стать следующим Дьяволом!» — взывал другой. Третьи пытались заполнить мерещащуюся им брешь. Самые проникновенные попытки звучали так: «Я — ваш новый пятый» или «Я тоже играю на саксе!».
Но более всего удивляло присутствие в этой толпе взрослых. Почтенные матроны, пышные груди которых так и рвались из-под футболочек с надписью «Начисть и МЕНЯ, Ферман!», распевали «Роботеткой тебе стану», едва кто-либо появлялся у дверей агентства. Мужчины, вырядившиеся в полное облачение Дьяволов — армейские склады в два счета избавились от завалявшегося обмундирования времен Норвежской войны, так что теперь изысканные кутюрье шили дорогие бронекуртки для избранных, — вздымали кулаки в воинственном салюте и призывали Фермана повести их на ненавистных немцев. Удивительное зрелище. И жуткое.
— Думаете рискнуть? — поинтересовался кто-то из охранников.
Я пожал плечами.
— Надо же мне как-то выйти. Не говорите им, кто я такой.
— Они и сами без труда это вычислят, мистер Би. Охранник подозвал второго, они натянули шлемы и взяли фибергласовые щиты.
— Знаете, — философски заметил страж, — я стою тут день-деньской, гляжу на этих людей, вот мне и подумалось. Кабы мы вырыли перед домом яму побольше, да подождали, пока весь этот сброд ее наполнит, желая увидеть своих героев, а потом вызвали бы пару бульдозеров, да и закопали бы все к чертям собачьим — сколько бы мировых проблем разом решили, а, мистер Би?
Я улыбнулся уголком губ.
— По-моему, лучше начать с того, чтобы скинуть в эту самую яму Фермана с его парнями — с самой крыши.
Охранник засмеялся.
— Да, как у Гаммельнского Крысолова.
Его прервал возмущенный вопль с другого конца вестибюля.
— Не след вам так говорить, мистер Боддеккер! Я оглянулся на источник шума.
— Я имею в виду, ведь это вы создали их, а они принесли вам славу, верно?
Это оказался Весельчак. Он шел ко мне, укоряюще грозя пальцем. А когда подошел чуть поближе, я разглядел его свитер. Карикатура с изображением президента Барра, привязанного к крышке письменного стола в Овальном кабинете. А Ферман с дружками стояли, попирая его ногами — совсем как попирали ногами дублера покойного Ранча Ле Роя. А поверх шла ЗD-надпись светящейся краской: «Дьявалы впиред!».