Подходя к двери Шнобеля, я испытал сильнейшее дежа-вю. Из квартиры доносились раскаты музыки, последних хитов «Ненавистных», а когда я постучал, мне отворила полногрудая красотка в черном кожаном лифчике.
— Шем могу шлушить? — проурчала она.
Я чуть не засмеялся. Слова роботетки были едва различимы, так сильно она пришепетывала и коверкала произношение.
— Мне надо увидеть Шнобеля. — Я попытался прошмыгнуть мимо, но роботетка ухватила меня за отворот пиджака.
— Он шлегка занетушил, крашафчик. Зато я фполне в форме. Хочешь проферить?
Я оттолкнул ее руку.
— Почему бы тебе самой себя не обслужить? — предложил я и шагнул навстречу реву динамиков.
Жилище Шнобеля содержалось в удивительном порядке. Правда, у него в последнее время не происходило никаких пьяных оргий — но все равно, он не забивал квартиру грудами ненужных и дорогих вещей, как Ферман. Оставил мебель, которую сдавали с квартирой, а единственным его прибавлением к обстановке оказалась огромная аудиовидеосистема, занимавшая целый угол гостиной. Оттуда-то сейчас и лилась первая песня альбома «Молодой да глупый»:
Ты открывала свой рот Слишком громко и часто. Я знаю все наперед, я слышал все — и не раз…
— Шнобель? — позвал я.
Внезапно две руки крепко обхватили меня сзади и принялись теребить пуговицы на рубашке.
— Тафай, красшафчик, — прошепелявила роботетка. — Он был бы только рат.
— Где Питер?
— Та ты не волнуйшя. Пошволь штарушке Манти о тебе пожаботиться.
Я вывернулся и заглянул на кухню. На стойке бара лежал чип, содержавший инструкцию по обращению с роботеткой — модель «Манди Райс-Дэвис», — и несколько банок кускусных хрустиков. Я взял одну и с разочарованием обнаружил, что она пуста — как и ее соседка.
— Крашафчик. Ешли ты голоден, штарушка Манти о тебе пожаботится…
Скрипучий голос потонул в реве музыки.
Тебя мне слушать не в кайф,
Ты вечно гонишь пургу,
Ломаешь в корне весь драйв,
А я терпеть не могу…
Неудивительно, что у него сегодня не самый приятный день, подумал я.
Манди снова выросла рядом, призывно теребя лямку лифчика. Я хотел было дать ей команду отмены, но передумал.
— Манди, он весь день это слушает? Она перестала теребить лямку.
— Кто — он, крашафчик?
— Шнобель. Питер. Он давно это слушает? Она закатила глаза и кивнула.
— Пошледние три тня. — Роботетка встала рядом со мной, и я ощутил исходящее от нее тепло. — Не шамая потхотящая мужыка, ешли ты меня понимаешь.
Пускай я подлая крыса,
Пускай я трус с давних пор,
Но надо двинуться крышей,
Чтоб слушать весь этот вздор.
И внезапно на меня накатило. Глубочайшая, всепобеждающая тоска, которую, должно быть, испытывал Шнобель. Получить все — славу, деньги, квартиру, женщин, даже эту вот услужливую роботетку — и обнаружить, что этого недостаточно. Обнаружить в своей жизни огромную пустую дыру, которую не заполнить ничем.
Задрожав, я двинулся через гостиную к двери спальни.
— Шнобель?
Ты на меня не смотри,
Я соберу свой мешок.
И с первым бликом зари.
Я уйду. Я ушел.
Я включил свет. Шнобель лежал, растянувшись на постели, заваленной жестяными банками. Я шагнул вперед, и под ногой у меня что-то хрустнуло. Я нагнулся подобрать это и обнаружил еще одну коробку из-под кускусных хрустиков. Когда я увидел, что и она пуста, меня пронзил острый укол сожаления.
Не важно. Я пришел сюда не за этим.
— Шнобель! Питер! Вставай. Ты пропускаешь важную встречу!
Я сделал еще один шаг. Хрусть! И я увидел, что наступил на очередную коробку из-под кускусных хрустиков. Собственно говоря, они усеивали всю комнату. У кровати Шнобеля стояли два здоровенных ящика. Один совершенно пустой, а второй еще не распечатанный.
Я пощелкал выключателем.
— Шнобель! Шнобель-Шнобель-Шнобель-Шнобель! Вставай! Народ из «Чистых тарелок» хочет очистить и твою тарелку!
Расшвыривая ногами кускусный хлам, я подошел к кровати. Шнобель был завален пустыми коробками, а рядом лежал футляр от музыкального чипа.
«МОЛОДОЙ ДА ГЛУПЫЙ», гласило название. «Яркий новый альбом „Ненавистных“. Четырнадцать ремиксов прежнего материала, включая „Будь моей роботеткой“. Двадцать одна новая песня, в том числе „Заткни рот своей маме“, „Песок под кожей“, „Огненный круг“, „Уход“ и другие!».