Выдернув меч, Максимус повторил тоже и с другой ногой Боулза, но не удержавшись на ослабших ногах, он упал на колени, навалившись на меч всем телом. Сил почти не было, и Максимус понимал, что его время на исходе, но он все еще не мог принять протянутую к нему руку Смерти. Слезы Боулза, как и его кровь орошали землю, пропитывая ее ядом прогнившего сердца. Крики генерала не стихали, а капитан даже и не пытался подняться и вытащить меч. “Фаторум, я никогда ни о чем не просил тебя, но сейчас умоляю, даруй мне возможность отомстить за убийство моей семьи”. Краем глаза капитан заметил лежавший рядом кинжал генерала.
Обрывки дыхания, дрожащие руки и тянущиеся к нему щупальца тьмы почти лишили Максимуса надежды. И если бы не меч, он сейчас беспомощно лежал на земле в жалкой попытке дотянуться до кинжала. Капитан вновь обратился к Фаторуму, но Дракон был глух к его мольбам. “Каким же я был глупцом. На что надеялся, когда ехал сюда один?” Максимус решил рискнуть и отпустил меч. Пошатнувшись, он упал на левый бок. Боль тут же сковала тело, а рот медленно начал наполняться кровью. Капитан не сводил расплывчатого взгляда полуоткрытых глаз с кинжала. “Если даже Фаторум отвернулся от меня, сможет ли Беллума услышать мою молитву?” Бледные потрескавшиеся губы едва шевелились в беззвучной молитве Дракону войны.
Где-то на грани жизни и смерти пытаясь из последних сил удержаться от падения, Максимус ощутил чье-то горячее прикосновение к своей руке и телу, будто призрак невидимый глазу накрыл собой капитана. Он смотрел, как его рука уверенно потянулась к кинжалу и крепко схватилась за рукоять.
Увидев, что Максимус лежит на земле Боулз осмелился оторвать свою спину от теплой земли и осторожно взялся за меч. Скуля от боли, он легонько потянул его и с воем откинулся назад, с силой ударившись спиной о дорожку, ведущую к маленькому домику. Вскоре страх перед болью уступил место желанию выжить вопреки всему. Кряхтя и проклиная капитана, Боулз снова принял сидячее положение.
Когда генерал коснулся рукояти меча во второй раз, кто-то, подчинив себе тело Максимуса, вонзил кинжал в Боулза. Удар был слишком сильным для обычного человека и даже для капитана. Кинжал не только вошел в плоть между правыми ребрами, но и сломал их ударом крестовины[1].
Захлебываясь кровью и криком боли генерал рухнул на землю. Это было последнее, что увидел Максимус, прежде чем его глаза закрылись и солнечный день сменился безлунной ночью. Он так и не успел заметить мелькавшие невдалеке силуэты и не услышал доносимых эхом громких криков, как и последний булькающий вдох генерала Боулза, убийцы самых дорогих и близких ему людей.
– Интересно кого же они бояться больше: жирную свинью или полудохлый труп? – из воспоминаний мужчину выдернул прогремевший над ухом раскатистый бас.
– Не боишься гнева короля? – усмехнулся Максимус.
– Ой, – Бронак спешно прикрыл рот огромной лапищей и, сгорбившись, испуганно осмотрел поле. – Он где-то рядом?
– Да, – улыбнулся Максимус. – Ты стоишь на нем.
Капитан не сдержал смех, наблюдая за тем, как его друг отпрыгнул, и попеременно поднимая ноги, проверил подошву ботинок. Выпрямившись, Бронак грозно посмотрел на Максимуса и тоже рассмеялся. Согласитесь сложно удержаться от веселья, когда стоящий перед тобой огромный медведь, а Бронак был не просто огромным, едва ли не великан, ведет себя как ребенок.
– А может я как ты, – Бронак подошел ближе, смотря на Максимуса сверху вниз. – Бессмертный.
– Это у жены твоей спросить надо, – Максимус хитро покосился на друга. – Сколько утвари она разбила о твою голову? – Бронак задумчиво почесал затылок.
– Думаешь надо убить генерала и обнажить шею под топором палача? – прищурив глаза, Бронак склонился к Максимусу.
– Не поможет.
– Это еще почему? – удивленно отстранился Бронак.
– Забыл? Принц-то далеко, – увернувшись от дружеского хлопка по плечу, Максимус с улыбкой смотрел на смеющегося друга. “Ему бы генералом быть, а он все капитан”.
Иногда Максимус задумывался о том, что было бы не убей он генерала Боулза, но потом он закрывал глаза и стряхивал ненужные мысли, как животные лишнюю шерсть весной. Однажды Нордак спросил его: сожалеет ли он о том, что убил генерала? На что Максимус отрицательно покачал головой и улыбнулся. Нет он не жалел об этом, хотя сомнительные мысли продолжали будоражить его, будто проверяя: сдастся или нет, но Максимус был не преклонен и отвечал также как и девять лет назад когда выйдя из темницы, он предстал перед королем со связанными руками и палачом за спиной.