Повернувшись, теперь уже к своему капитану, принц, казалось, не слышал доносившегося отовсюду смеха. Его взгляд излучал уверенность и невольно Максимус восхитился принцем. Не каждый взрослый окажись на его месте смог бы сохранить холодное спокойствие. “Этот ребенок, особенный”. Шум начал раздражать Максимуса. Его взгляд рвано скользил по окружавшим их лицам, а кулаки сжимались до хруста костей. Резко обернувшись, капитан подошел к ближайшему воину и вытащил из его ножен меч. Под испуганными взглядами толпы он подошел к принцу и, воткнув перед ним меч в землю, склонил колено.
Об этом поступке Максимус никогда не жалел и не пожалеет даже войдя в обитель Нетория. Вместе с клятвой, капитан отдал принцу свою веру, преданность и жизнь. Он не был похож на своего отца-короля. Ради собственной выгоды тот погрузил королевство в пучины отчаянья. И теперь в руслах рек течет кровь, земля стонет под их ногами, а небеса роняют слезы, оплакивая павших в этой войне воинов. Свора голодных псов рвет королевство на куски, генералы в страхе бегут с поля боя, а король развлекается в своем замке. Достаточно было лишь слова или взгляда принца и Максимус своими руками задушил бы короля. “Почему он не хочет свергнуть своего отца и взойти на престол? Никто не посмел бы воспротивиться”. Мало кто в этом признавался открыто, но принца любили и уважали, а воины готовы были без оглядки следовать за ним навстречу Смерти. Принц ценил каждого, будь то: граф или генерал, воин или простолюдин; на поле боя он всегда защищал тех, кто вверял ему свои жизни.
Лучи восходящего солнца уверенно касались серебряного навершия[2] меча, очерчивая каждую чешуйку Драконьей головы, такие были у всех капитанов, в то время как мечи генералов отличали золотые головы. Прихоть короля. Максимус презирал его, особенно за эту бессмысленную войну. Скоро на горизонте появится армия Норкейна, а Фаторум уберет с полок своей великой библиотеки еще несколько сотен или тысяч книг. Страницы их судеб давно исписаны и им осталось лишь пройти этот путь до конца, покорно склонившись перед Смертью.
За спиной Максимуса один за другим воины вставали в боевой строй. Глубоко вдохнув, капитан повернулся, всматриваясь в лица мужчин и парней. Многие из них не увидят заката, окрасив землю своей кровью и следуя приказу некромантов, станут их врагами, но сейчас, в лучах солнца, они стояли неподвижно, словно древние стражи леса, а в их глазах горело пламя надежды. Единственное что у них осталось. Ведь сейчас они одни против армии мертвецов и помощи ждать неоткуда. К ним никто не придет.
– Мы сами выбрали этот путь, – слова давались Максимусу с трудом, – и должны пройти его до конца. У многих остались там семьи и любимые, – капитан указал рукой за спины воинов и все закивали в ответ, – они надеются и верят в нас, как и все жители королевства Дрэйгон и наш долг оправдать их ожидания.
– Да! – дружный крик едва не оглушил Максимуса.
– Дракон Севера сейчас далеко отсюда и делает все возможное для прекращения этой войны, но душой и сердцем он с нами, как и его слова, выжженные в наших сердцах, – Максимус ударил себя ладонью по груди. – “Мы единственный щит для тех, кто за нами!”
– Да! – солнце давно покинуло горизонт и теперь его заполняли тысячи гниющих и покалеченных мертвецов.
– Во имя принца и Беллума! – вытащив меч, Максимус дал сигнал к началу атаки. – И пусть стекающая с давно затупившихся и поржавевших мечей кровь отпустит все наши грехи, – тихий шепот потонул в бушующем океане голосов. Отныне их жизни были во власти Драконов.
[1] Крестовина – (от «крест») деталь клинкового оружия и/или инструмента в виде узкой пластины, расположенной между клинком и рукоятью перпендикулярно им.
[2] Навершие – находится на рукояти меча и играет роль противовеса, балансируя меч.
Глава 11
Едва лучи солнца осветили лес, Крис разбудил Сэма, по его просьбе и тот сразу же направился к Джону. За ночь повязка полностью пропиталась кровью. Тщательно осмотрев рану, Сэм нанес мазь и наложил новую повязку.
– И сколько мне осталось? – вяло усмехнулся Джон.
– Надо подумать, – Сэм задумчиво постучал указательным пальцем по подбородку, обратив свой взор к небесам. – Наверное, лет сто, – он улыбнулся, немного склонившись к Джону.