— Да, человека из грязи можно вытащить, но вот грязь из человека — никогда.
— Интересный вы человек. Начали с неверных вопросов, а кончили неверными выводами.
— Что же я сказал не так? Разве вы не к этому вели? — полушутя парировал Верго, прямо перед тем, как сделал несколько больших глотков из фляги.
— Скажите, в чем по-вашему состояла главная ошибка Провия? — азартные нотки вмиг заиграли в голосе Голдберга, косвенно указывая собеседнику на наличие некого замысла, подвоха в вопросе.
«Что бы я не ответил, он все равно скажет, что я не прав. Самолюбивый дед, тебе так важно самоутвердится?» — быстро пронеслось в голове у Верго.
— Если он действительно желал жителям блага, то должен был построить им не дома, а школу, или же предоставить рабочие места. Но ведь именно такого ответа от меня вы и ждете? Вижу по глазам что угадал, а потому отвечу иначе — он вообще не должен был вмешиваться в их жизнь, навязывая свои порядки.
— Браво, мистер Вебер, вы не безнадежны, — отрапортовал Барон с несколько угасшим интересом. Излишне громко закряхтев он поднялся с каменного блока, болезненно потянувшись. Пару мгновений простояв в раздумьях, Голдберг вновь обратился к собеседнику, на сей раз с интонацией почти полностью лишенной жизни. — На этом вынужден откланяться. Один мой старый знакомый еще проживает здесь, хотелось бы его повидать до того, как мы покинем Гларь. Советую вам пойти отоспаться, право слово, на вас лица нет.
— Дельный совет. Вскоре так и сделаю.
Докуривая сигарету, Барон медленно направился вглубь замусоренных улочек, меланхолично созерцая окружающую его разруху. Позади него тенью брел верный телохранитель. Верго и не заметил, что тот все это время был поблизости — у этого человека определенно есть талант оставаться вне поля зрения. Его собрат отсутствовал, то ли персонально оберегая наследника, то ли мастерски скрываясь неподалеку.
Нужно было признать, как для ветреного скалистого предгорья, в Глари стояла достаточно неплохая погодка. Каменная инфраструктура бережно заслоняла собой хлипкие людские тела от ветреных потоков; столичное солнце бесперебойно освещало деревню, не забывая попутно нагревать любые каменные поверхности, делая их необычайно приятными на ощупь; слегка облачное небо не содержало в себе и единой тучки. Мерзкие запахи, на пару с не менее мерзкими людьми старательно обминали выбранный Остином для привала небольшой островок цивилизации. В этом сухом, тихом и солнечном месте тяготы тяжелого дня казались чем-то далеким: туманы, мрачный лес, пыльная дорога — все это осталось где-то там, позади. Впервые с момента прибытия в деревню, Вебер почувствовал себя быть может и не в безопасности, но в состоянии умиротворяющего спокойствия.
Удивительной особенностью ежедневного быта местных была бесшумность. В Глари было по-настоящему тихо, настолько, что можно было расслышать крики ястребов, вившихся где-то в вышине, что гармонично переплетались с отдаленными завываниями ветра. Не настолько мертвенно-тихо как в разграбленной деревеньке по дороге сюда, но все же единственным сколь-нибудь существенным источником шума оставались немногие бодрствующие наемники — большая же часть их собратьев уже спала. Оставшиеся на ногах бедняги были вынуждены нести вахту, с трудом заставляя свои уставшие головы описывать по дуге траекторию, высматривая что-либо подозрительное.
Говоря о подозрительном, — наследник так и не покинул экипаж, даже не вышел осмотреться. Его карета, отцепленная от притомившегося жука, мирно стояла у входа в здание что Верго успел для себя окрестить недостроенным «банковским хранилищем». У входа в экипаж было пусто, но Вебер был уверен, что второй телохранитель Барона таиться где-нибудь неподалеку, слишком уж был важен наследник, чтобы оставлять того без присмотра.
Каменный блок на котором сидел предсказатель был специально сколот так, чтобы оставшаяся его верхняя часть образовывала подобие спинки. Поерзав на теплом камне, Верго таки смог найти позицию в которой острые края сколов не кололи в спину. Он наконец облокотился на грубо обработанную верхнюю часть блока как на спинку кресла. Удобная поза вмиг вызвала затяжной зевок, после которого всякие остатки желания вставать и идти куда-нибудь бесследно испарились. Лениво разлегшись на грубом сиденье, Вебер халтурно пытался не заснуть, сквозь слипающиеся веки разглядывая пустынную лужайку, неспешно патрулируемую такими же сонными горе-вахтерами.