Помыслы Нила были где-то там, в деревне со столь пришедшимися ему по душе девицами, когда он впервые встретил источник своих будущих проблем. Уставший парень лениво выслушивал жалобы очередного пациента, осматривая наросты на коже, пока не поймал себя на мысли что еще не встречал подобных симптомов. Он еще раз внимательно осмотрел розоватые припухлости на которых росло что-то вроде колоний вируса папилломы.
Со слов больного, все это началось после очередной разведывательной вылазки, наросты нестерпимо чесались и множились с пугающей скоростью. Днем ранее их количество не превышало пяти, сегодня же не менее сотни мелких папиллом торчало из воспаленной кожи. Помимо этого, пациент жаловался на странную слабость и обильное потоотделение. Симптомы не были похожи ни на что из ранее описанного в медицинских трактатах. Озадаченный де Голль успокоил солдата, заверив что ничего страшного это заболевание из себя не представляет, после чего посоветовал мазать наросты концентрированным спиртом и пить разбавленный хинин несколько раз в день. Не смотря на внешнее спокойствие Нил был взволнован столь стремительно прогрессирующей заразой, после приема он несколько раз помыл с мылом руки и лицо, чтобы обезопасить себя от возможного заражения. Не забыл он и взять немного образцов с нароста с целью позже показать их доктору.
С того самого приема прочти все мысли парня были о странном заболевании. Его смутное беспокойство начало активно перерастать в серьезную озабоченность, когда через день к нему пришел еще один человек с такими симптомами. К этому моменту Нил уже был серьезно встревожен долгим отсутствием доктора. Разумеется, его руководитель пропадал и ранее, но как же это было не своевременно в этот раз! Тем временем по лагерю поползли мрачные слухи.
На той же неделе в санитарный корпус заглянул престарелый обезображенный многочисленными войнами лейтенант, он выдал указания касательно нового заболевания: при первых же характерных признаках этой болезни санитары должны отправить больного ко входу в каменный храм, сопроводив личным делом и выпиской, свидетельствующей о подтверждении диагноза. Также лейтенант приказал по возможности минимизировать контакт с зараженными и использовать как можно больше средств личной защиты. С того самого дня все медицинские работники были обязаны приходить на личный медосмотр к главному врачу части, каждые двое суток.
Ввиду отсутствия других комментариев, как и каких бы то ни было пояснений, в кругу санитаров началась если не паника, то запущенная паранойя. Закутавшись в медицинские одежды и обмотав нижнюю часть лица пропитанным травяной настойкой лоскутом ткани, они теперь предпочитали избегать тактильного контакта с пациентами, во всяком случае, когда это было возможно. Подобное поведение не осталось незамеченным, солдаты без конца спрашивали о причине таких мер предосторожности, но медики лишь нервно ссылались на новые директивы от начальства, — никто не хотел распространять панику, равно как никто не хотел отчитываться о своих неаккуратных заявлениях перед лейтенантом.
Количество заболевших таинственной хворью множилось катастрофически быстро, и возможно именно поэтому спустя десяток дней с момента первого выявления болезни в лагерь прибыла команда врачевателей из столицы. Эти ребята не на шутку перепугали солдат: их белоснежные длинные одеяния с черными полосами на рукавах и манжетах, вкупе с видоизмененными респираторами, закрывающими почти все лицо, придавали прибывшим поистине устрашающий вид. Специалисты вели себя очень скрытно, они группами прочесывали лагерь, изредка осматривая личный состав. Отказываясь отвечать на любые вопросы, белые фигуры мрачно переговаривались о чем-то, иногда указывая на каменный храм. С момента их прибытия охрана лагеря удвоилась, патрули ходили теперь не только у частокола, но и вблизи храма у входа в который теперь на постоянной основе стояло не меньше шести человек.
Обязательные медицинские осмотры, начавшиеся с санитаров, теперь стали обыденной частью жизни всего личного состава лагеря. Перемены затронули даже расписание вылазок. Теперь группы покидали лагерь не чаще двух раз в неделю. Но все же самым страшным аспектом этой новой обыденности стала пропажа людей, — ни один отправившийся к храму зараженный так и не вернулся.