— Он уже не больше, чем призрак, — примирительно улыбнулась я.
— Ты могла умереть, — он не унимался. Словно чувствовал вину за собой. А ведь он совершенно не при чём, он чудесный…
— Всё позади, я больше не хочу об этом думать! — взвилась я и поднялась с кресла. Меня качнуло. Перед глазами маячила цель — бар Иена. Мне хотелось прикончить ещё бутылку, чтобы залить этот разговор огненной водой, даже с риском того, что утром я обблюю казённый унитаз. Мне действительно не хотелось снова всё это ворошить. В этом действительно не было никакой необходимости, всё давно отболело и отвалилось, но, видимо, Дэмиану хотелось высказать то, что он годами (я только сейчас поняла, чёрт!, годами!) держал в себе.
— Извини. Просто у меня никак не получается не думать…
Я ахнула, потеряв равновесие. Дэмиан резко замолчал и подался вперёд, потому что я по инерции начала заваливаться набок. Я вполне сносно соображала, но вот владела своим телом не лучше, чем младенец. В полёте меня поймали горячие, сильные руки. Дэмиан тоже ни черта не владел собой — качнувшись, он упал обратно в кресло под тяжестью моего веса. Я оказалась у него на коленях. Мы столкнулись лоб ко лбу, нос к носу.
— Ты мой океан, Флоренс. Я либо утону, либо выплыву. — Я почувствовала его шёпот на своих губах и меня унесло.
Он никогда не обнимал меня так — дружеские объятия в ветклинике не шли ни в какое сравнение. Я чувствовала его каждой клеточкой тела: горячие ладони, чуть сжимавшие талию, бешено колотящееся сердце, чуть влажные губы с привкусом виски… Я поцеловала его первая. Сразу, без нежностей, вторглась языком в рот. Взяла его лицо в ладони, щетина заколола мне руки. Дэмиан ответил мне. В лёгких закончился воздух, и я со стоном вдохнула порцию кислорода. Дэмиан подался ближе, притянул меня к себе сильнее, я зарылась пальцами ему в волосы, ощутила лёгкие касания губ на щеке, на шее. Его горячая ладонь коснулась моего лица, и я прихватила губами подушечку его большого пальца…
По голове словно ударили чем-то тяжёлым — внутри зашумело, загрохотало, в ушах загудело, никакая сирена не сравнится. Всего лишь поцелуй, а у меня под комбинезоном полыхала кожа, и дрожь бежала вдоль позвоночника — там, где его руки комкали серую ткань. Всего лишь поцелуй, а что же будет дальше?
Я нащупала у него под горлом молнию, потянула вниз.
— Флор… — осторожно произнёс Дэмиан словно пытаясь остановить меня. Я дёрнула молнию ниже, запустила туда руки, дотронулась до шеи, до груди. Мне хотелось быть с ним кожа к коже, ощутить его тепло, его вес, его желание…
— Флоренс. — Он перехватил мои ладони, отстранил меня. — Перестань. Мы с тобой в хлам… Так нельзя…
— Ну и что? — Я искренне удивилась. Дэмиан засомневался, и я, воспользовавшись заминкой, прильнула ближе, продолжила начатое, прикусила ему губу, едва ощутимо, не больно, заигрывая, распаляя. Я, правда, плохо соображала, что происходит, тело работало само. Дэмиан, не переставая держать мои руки, поцеловал меня — нежно, медленно, трепетно, едва касаясь губами губ. А потом резко отстранился.
— Нет.
Я снова потеряла опору. Дэмиан встал. Я скатилась с его коленей, он придержал меня, чтобы не упала, установил на ноги. И бросился прочь, сходу налетев на директорский стол — тот жалобно скрипнул ножками и сдвинулся места. Дэмиан едва вписался в дверной проём, чуть не вышиб полотно плечом — так хотел скорее сбежать.
Дверь грохнула о стену. На ватных ногах я добрела до окна, прислонила горячечный лоб к прохладному стеклу.
И залилась пьяными слезами.
Глава 11
Не помню, как я оказалась в бункере. Удивительно, что не переломала ни рук, ни ног, когда спускалась по этой дурацкой лестнице. Не помнила, как отрубилась на жёсткой койке, подложив под голову клетчатый плед прямо в индивидуальной упаковке — он шуршал мне прямо в ухо, но мне, похоже, было плевать. Помнила только, как несколько раз за ночь просыпалась в бреду — меня мутило, а в голове словно лопасти вентилятора хлопали: я не понимала, сижу я, лежу или летаю. Голова поднималась над «подушкой» и снова падала, и снова я отключалась под шорох полиэтилена.
Не знаю, сколько я проспала — в бункере всегда ровное освещение, а коммуникатор я благополучно забыла в кабинете. Проснулась окончательно я после того, как замёрзла. Тонкий комбинезон не грел, я почему-то была босиком — ноги превратились в лёд. Мне жутко захотелось пить и одновременно слить лишнюю жидкость, наверняка на восемьдесят процентов состоящую из алкоголя. Привет моим почкам, я давно так не напивалась.