Рон отрицательно покачал головой.
— Чубби не отправят в Антарктиду. Скорее, на какой-нибудь голый экваториальный островок размером с футбольное поле, и миль двести гладкого океана вокруг.
— Тем лучше, а то в Антарктиде холодно, — невозмутимо прокомментировала Пума.
— Счастлив человек, у которого есть такие друзья, — задумчиво произнес китаец, — Но, однако, три года назад, вы ушли из ее команды. Это ведь была не маскировка?
— Не маскировка, — подтвердил экс-коммандос, — У нас с Чубби оказались несколько разные взгляды на цели и средства. Я не думаю, что имеет смысл это объяснять.
Господин Чен Мо сложил ладони вместе и стал на миг похож на изваяние Будды.
— Да, я знаю. Вы — кошки, которые гуляют сами по себе. Так, кажется, у Киплинга?
— Вы действительно очень хорошо информированы, — ответил Рон.
— Значит, — продолжал китаец, — Нет смысла звать вас в мою команду, и нет смысла предлагать вам деньги. Хотите, предложу вам партнерство, как между равными?
— Благодарю, господин Чен Мо, но у нас с вами разные экономико-весовые ранги.
— Да, господин Рон, это проблема. Но ведь порой дружат люди с разными рангами.
— Вы предложили бизнес-партнерство, а не дружбу, — заметил экс-коммандос.
— А если бы я предложил вам дружбу? — спросил Чен Мо.
— Тогда я бы ответил вам: дружба — хорошая штука. Давайте взаимно присмотримся.
— Давайте, — Чен Мо кивнул и улыбнулся, — Я буду для вас выгодным клиентом. Меня интересует экономичное и эффективное стрелковое оружие, воздушный, морской и амфибийный рейдовый транспорт, системы тактической разведки и те специальные тренинги, которые вы проводите с перспективными молодыми людьми из Транс-Экваториальной Африки. У меня, господин Рон, всегда найдутся для этого хорошие НАТУРАЛЬНЫЕ полигоны с мишенями, которые соответствующими вашему вкусу. Думаю, вы можете это оценить по достоинству.
— Да, это действительно ценно, — согласился Рон.
— Мы поняли друг друга, — заключил китаец.
84
Дата/Время: 25.03.24 года Хартии. Вечер.
Гуадалканал, Хониара. Частный флэт. Семья Карпини.
Больше десяти лет прошло с тех пор, как Бенвенто Наполи, бесшабашный парень, приехавший в Меганезию из Италии с карманами, пустыми, как межгалактическое пространство, учился на ускоренных курсах агроинженерии в биотехнологическом колледже Увеа-и-Футуна у доктора Микеле Карпини. Не то, чтобы Микеле как-то особенно ему помог. Несколько раз подбросил немного денег, и провел несколько дополнительных занятий. Но Бенвенто (ныне — мажоритарный совладелец одного из самых процветающих фермерских партнерств на острове Гвадалканал) полагал, что причиной его бизнес-успеха является, не в последнюю очередь, содействие доктора Карпини. Когда 23 марта семья Карпини в полном расширенном составе приехала в Хониару, у них не было никаких резонов отказываться от предложения Бенвенто предоставить им гостевой бунгало при своем маленьком поместье в Танагхале, в нескольких милях от центра Хониары. По меркам Северной Америки или Западной Европы, это был довольно скромный домик. Единственная изюминка — киноэкран в маленькой сауне. Другое дело — относящийся к бунгало ангар с пирсом. Единиц транспорта здесь было штук тридцать. Вероятно, они скапливались здесь по мере морального устаревания. Ближе к входу имелись несколько новых мотоколясок, скоростной байк, катер, гидроплан и внедорожник «Hammer» (малайская реплика). Продвигаясь вглубь ангара, можно было прослеживать историю техники со времен японской оккупации. У дальней стены стояли две танкетки, маленький грузовик и самолетик-биплан — все образца примерно 1940 года, но, судя по виду, во вполне работоспособном состоянии. Кроме того, в бунгало, (как и в любом доме любого уважающего себя фермера-канака) имелся бар с образцами домашнего алкоголя.
Вечером 25 марта, это последнее обстоятельство было для семьи Карпини самым существенным — после шоковых событий на суде, и (в итоге дня) устранения угрозы наихудшего из возможных исходов (ВМГС) всем просто необходимо было выпить. Карпини выбрал легкое розовое молодое вино из папуасского винограда, и разлил по стеклянным граненым стаканам папуасского же производства (судя по клейму в виде двухвостой райской птички на донышке).
— У меня до сих пор это не укладывается в голове, — сообщил он.
— Что именно, па? — спросила Флер, делая маленький глоток.
— Я не понимаю: как вообще могли поставить на голосование ВМГС?
— От испуга, — лаконично ответил Оскэ, — Мне кажется, это у Фиту Локиса, который с Бегенвиля, сдали нервы. Молчал-молчал, слушал про астероидную и термоядерную войну, про всеобщий абзац, и про все такое, а потом от испуга ткнул известно какой значок на своем терминале.
— По ходу, он чего-то такого начитался еще до суда, — заметил Хаген, — И вообще, я не понимаю, что мы это пережевываем? Ну, поставили на голосование. Большое дело. Между прочим, для того судей шесть, а не один. Забаллотировали — и в аут. Давайте выпьем за тетю Чубби, и чтобы ей сегодня снились хорошие сны. Хули переживать? Больше тридцадки не дадут, дальше Антарктики не пошлют.
— Не каркай про тридцадку, — буркнула Флер.
Хаген постучал кулаком по столу (чтоб разбить плохое заклинание, если оно, все же, образовалось) и пояснил:
— Это просто присказка такая. А если серьезно, то этот кекс вовремя ткнул значок «ВМГС». Теперь заиграно. А если бы ткнули позже, то оно могло бы по-всякому обернуться. Мало ли, кто бы еще испугался.
— Лаполо молодец, — произнесла Люси, лизнув вина, — Четко поездил им по ушам.
— Может, он и подстроил, чтобы у того нервного кекса палец потянулся к главному значку, — добавил Хаген, — Типа, разыграл, как по нотам, чтобы вытащить своих.
— Может и так, — Люси кивнула, — Про Лаполо я почти во что угодно могу поверить. Прикиньте, foa, я его узнала. В смысле, опознала. Жерар Лаполо и новозеландский художник-технофутурист Дако Парадино — это один и тот же человек. Я уверена. Провалиться мне сквозь небо, если я ошиблась. И он еще в начале февраля знал про реальную цель проекта с астероидом Тлалок. В этом я тоже уверена.
Микеле отставил стакан и хлопнул ладонями по столу.
— Дети! Я уже ни черта не понимаю!
— Мы тоже пока не понимаем, па, — Флер погладила его по плечу.
— Есть мнение, — добавил Оскэ, — что все эти военные кошмары, просто прикрытие для проекта Тлалок, точнее — «Ballista». Это официальное название.
— И Лаполо был в этой игре еще до назначения полковником? — спросил Микеле.
— Не уверена, — сказала Люси, — Но цель он знал. Может, по каким-то левым каналам.
— Мелло Соарош тоже знает, — добавила Флер, — Поэтому он и заводил селедку за риф, когда начались разговоры про астероиды.
— Хм… А какая цель у этого проекта?
— Мы не знаем, па. В этом и весь фокус. По ходу, это самая охеренная тайна.
Мелодично тренькнул мобайл Карпини, лежащий на столе, между кружками с какао, контейнерами из-под china food, стаканами и листками с записями и распечатками.
— Еще кто-то решил, что лучше вех понимает, как нам выкручиваться, — со вздохом, констатировал Микеле, и поднес трубку к уху, — Да, Карпини слушает… Э… Да, я, разумеется узнал… Приятно слышать, что ты нас поддерживаешь… Извини но, я не понимаю, при чем тут яхт-харбор?… Нет, мне, конечно, не составит большого труда приехать, но я хотел бы знать, зачем… О, Мауи и Пеле, держащие мир!.. Когда, ты сказал, надо приехать?… А пирс…?… Понятно, ОК, я буду.
Микеле положил трубку на стол и окинул взглядом весь молодежный квартет.
— Теперь я не удивлюсь, даже если позвонит Генсек Политбюро Компартии Китая.
— Кто это был? — спросила Флер.
— Это был Ним Гок. Да-да, тот самый. Он что-то там прислал на попутной флайке с Тимора. Наверное, документы или видео… В общем, мне надо приехать через час к девятому туристическому пирсу в здешний яхт-харбор и забрать неизвестно что.
— Девятка в Хониара-Харбор это для иностранных авиа-туристов с любительскими машинами, — сообщил Хаген, — По ходу, он в стороне. Если прилетят совсем тупые придурки, на чем-то, что загорится. Для безопасности… И, кстати, о безопасности: знаешь, дядя Микки, я поеду с тобой.