Музыка здесь была довольно специфическая. Сигналами подъема и отбоя служил «Интернационал», а в течение дня по несколько раз звучали китайские марши и кубинские революционные песни. На дворе, куда выходило зарешеченное окно, происходили построения бойцов в серо-зеленой униформе под красным флагом и произносились речи на каком-то индокитайском языке, и на карибском диалекте испанского. В первом случае для пленников это было бессмысленной вибрацией атмосферы, зато во втором Леон-Хиппи легко выполнял синхронный перевод.
Постепенно вырисовывалась такая картина. Галапагосское Пиратское общество на Пинзоне, Санта-Фе и Тортуге было жестко подчинено красно-экстремистской банде, засевшей на последнем из названных островов (где сейчас находились и пленники). Пираты платили «красным» дань, а на Тортуге еще и прислуживали им. Похоже, что «красные» вызывали у обыкновенных пиратов чувство мистического ужаса. Среди «красных» были, кроме кхмеров, филиппинцы — «хуки» (Новая Народная Армия) и перуанцы из террористической маоистской «Сандера Луминосо», а также какие-то совершенно зверского вида субъекты из «Рабочего Фронта Калимантана — Борнео».
Общий смысл речей сводился к тому, что еще немного, и мы (в смысле, «красные») накопим достаточно сил, чтобы сбросить прогнивший антинародный режим в Перу, водрузить над Лимой красный флаг, а потом победоносно пройти по всей Южной Америке, топча коваными сапогами капиталистическую нечисть. Судя по числу транспортных летающих лодок (устаревших по дизайну, но очень вместительных), которые несколько раз в день приводнялись в заливе Тортуги, выгружая бойцов и контейнеры с оружием, дело намечалось далеко не шуточное и очень кровавое…
16 февраля днем пленникам стало ясно, что вот: все начинается. У них на глазах два хорошо экипированных взвода «красных» (около 80 бойцов), провели агрессивный митинг, загрузились в стоящую у причала в заливе транспортную летающую лодку и улетели… А через час началась ураганная стрельба и какая-то плохо организованная суета. Потом еще шесть взводов «красных», по два загрузились в летающие лодки и улетели. За окном теперь мелькали только обыкновенные пираты в гражданском. Ни одного из «красных» (всегда ходивших в серо-зеленой униформе) не было видно…
Обед пленникам привезли не «красные кхмеры», а два индейско-иберийских метиса, которые, похоже, жутко трусили — и Леон-Хиппи решил: это шанс.
— Эй, парни, — как можно спокойнее, сказал он, — У вас тут что, война?
— Тут плохо, — прошептал один из метисов, — совсем плохо.
— Эй, парни, — повторил Леон, тоже переходя на шепот, — меня зовут Леон, а вас?
— Меня — Адехо, — сказал тот же метис, — А это мой младший брат Адано. Мы просто рыбаки, а пиратством занялись, потому что задолжали денег и не получалось отдать.
— Бывает, — согласился чилийский мичман, — Я с острова Рапа-Нуи, Чили, а вы?
— Мы из Чимботе, Перу, — ответил Адехо, — Мы не хотим идти на войну. Нам просто обещали немного денег. Нам не говорили про войну. Нас обманули, вот как!
— Почему мы должны умирать за Пол Пота и Кастро? — вставил Адано.
— Ни хрена не должны, — авторитетно заявил Леон.
Из коридора раздался сердитый голос:
— Эй, вы, болваны, какого дьявола вы так долго копаетесь?
— Ты самый умный, что ли? — огрызнулся Адехо, — Мы дождемся, пока они пожрут, и заберем миски и чашки, чтобы не бродить туда-сюда лишний раз. Тебе же проще, не придется крутить ключами, понял?
— Хрен с вами, — пробурчал голос.
Адехо вытер разом вспотевший лоб и продолжил — …А нам говорят: вы молодые, здоровые, должны воевать, а если откажемся, то вас расстреляют, как дезертиров. Троих за это уже расстреляли и выбросили в море.
— Даже без священника, — добавил Адано и всхлипнул, — Эти красные просто звери.
— Слушайте, парни, — еще более тихим шепотом произнес мичман, — А давайте отсюда слиняем? После заката сопрем лодку и — вперед. Я помню по географии, что тут до острова Изабела расстояние — всего ничего. Даже на веслах можно дойти. А там, на большом острове, хрен они нас поймают. Да и не до того им сейчас.
— А часовой? — с сомнением спросил Адехо.
Леон-Хиппи молча показал движение кулаком вверх-вниз.
Адехо почесал косматую шевелюру, похоже, никогда не знавшую расчески.
— А охранник, который на причале с лодками?
— Там вечером будет стоять Овидо, — вмешался Адано, — он тоже не хочет на войну за Кастро и Пол Пота. Если с ним хорошо поговорить, то он сбежит вместе с нами.
— Точно! — Адехо кивнул, — Поговорим! А после заката мы привезем ужин, и…
— Эй, парни, — вмешался Джек Вулси, доставая из кармана блокнот и ручку, — давайте разрисуем план, чтоб все было как по нотам, потому что дело ответственное…
Через час после заката, двое представительных мужчин, одетых в мешковатую серо-зеленую униформу, стояли на холме на северном берегу острова Изабела, и очень внимательно разглядывали море в бинокли-ноктовизоры.
— Парни хорошо работают веслами, — произнес один, филиппинец лет 45.
— Они слишком напрягают руки, а надо работать корпусом — возразил ему второй: латиноамериканец, лет на 10 моложе.
— Не придирайся, Ройо, — сказал филиппинец, — людям свойственно нервничать.
— Ты гуманист, Немо, — ответил латиноамериканец, — Ты слишком легко прощаешь слабости, которые недопустимы в боевой обстановке.
— Когда есть возможность, людей надо прощать, — сказал Немо, — Люди объективно являются такими, какими их сформировала социальная среда. И те, которые в лодке, далеко не худшие, хотя выросли в неправильно устроенном буржуазном обществе.
— Ним Гок опять с тобой не согласится, — заметил Ройо.
Филиппинец пожал плечами.
— Это нормально. Он не согласится, потому что до сих пор он жил только на войне и строил армию. Когда ему придется строить что-то мирное, его мнение изменится.
— Твое высказывание касается и меня? — спросил латиноамериканец.
— Да, безусловно, — Немо кивнул, и после некоторой паузы добавил, — Ройо, по-моему, асоциальные элементы смогли организовать несколько более эффективную охрану периметра Тортуги, чем ты думал. По-твоему выходило, что охранение полностью развалится через час после того, как последний сознательный боец покинет объект.
Ройо сделал резкий отрицающий жест ладонью.
— Это сумма случайности и грубой неосторожности беглецов.
— Тогда, — сказал филиппинец, — может быть, ты прикажешь своим людям, чтобы они исправили эту случайность?
— Зачем? — спокойно ответил Ройо, — Пускай буржуазные силовые структуры сами занимается ликвидацией отбросов, порожденных своим классовым обществом. Нет смысла отвлекать моих людей от подготовки нашего транспорта к полету.
Немо снова пожал плечами.
— Хорошо. В этом, возможно, ты прав. Когда ты предлагаешь вылетать?
— Как только мы убедимся, — сказал Ройо, — что отвлекающий маневр сработал и потенциальный противник развернул нос в нужную нам сторону.
— Хорошо, — повторил Немо, — Это одна из тех вещей, в которых лучше убедиться собственными глазами, чем потом сомневаться в рассказах свидетелей.
Суб-лейтенант Хаамеа оценил ситуацию и отдал короткий приказ пилоту-стрелку Хитуоно.
— Движение над целью, высота от ноль-восемь до один метр, скорость крейсерская.
— Кай, это уже не над целью! — воскликнул Оури.
— Делай, что сказано! — жестко ответил суб-лейтенант.
Через несколько секунд, «Yeka», двигаясь со скоростью 200 узлов в полуметре от поверхности воды, на перпендикулярном курсе соприкоснулась с бортом легкого шестиметрового мотобота. Ни на «Yeka», ни на мотоботе, люди почти ничего не почувствовали. На первом — потому, что толчок был очень коротким и слабым, а на втором — потому что были почти мгновенно разорваны на куски.