И не будет никакого ордера, пока у Анайи не будет хотя бы подобия улик…
— И что, эта Самара отправилась в доки? — спросила Анайя, отогнав бесплодные сожаления.
— Собиралась. Я не дождалась, сразу к тебе побежала.
Ну да, ну да, что юстициару какие-то смешные запреты местной полиции. Ей что лента «не пересекать», что праздничная гирлянда. Она сама себе закон и порядок. Но об этом пусть голова болит у «Затмения» и начальницы космопорта. Вряд ли юстициар с красивыми глазами заинтересуется убийством волуса — масштаб не тот…
Завибрировал собственный омни-тул Анайи. Она бросила взгляд на панель вызова — звонил Медотсек.
— Слушаю.
— Могу ли я услышать самого прекрасного детектива нашей современности?
— А хрен знает, — честно сказала Анайя. — Попробуй для начала ему позвонить, потому что сейчас ты попал на самого задолбанного детектива этого города.
— О, так это ж она и есть! — воскликнул Медотсек. — Клянусь своим сканером, я попал, куда надо!
— Вот спасибо. А если без шуток, у тебя что-то есть?
— Не было бы, не звонил бы. Значит, так. Убийца убил твоего Дакни Кура практически в упор. Дакни не успел ни закрыться, ни попытаться сбежать, следов борьбы никаких. Стреляли из самодельного дробовика с самодельными же зарядами.
— Что еще за мастер-самоделкин? Это точно?
— Так же точно, как то, что я не турианец. Размер дробовика средний — для крогана был бы легковат, для волусов или ворка тяжеловат, а все остальные могли бы пользоваться запросто. Разлет дроби… ну, это тебе неинтересно. А, да. Качество зарядов было на высоте. Не хуже промышленных.
— То есть, — подхватила Анайя, — на бедняка, который таскает с собой собственноручно собранную рухлядь, потому что накопить на фирменное оружие не может, наш убийца не тянет.
— Скорее всего. Либо в последнее время он резко обогатился и на материалы ему хватило, а оружие пока не поменял.
— Это все?
— А чего ж тебе еще?
— Имя убийцы и фруктовый тортик. Спасибо, Медотсек.
— Обращайся. Целую ручки.
Медотсек отключился. Анайя откинулась на спинку стула и затушила окурок в пустой кружке, потому что пепельницы тут никто не предусмотрел.
— Не похоже на «Затмение», — задумчиво сказала она. — У них с самоделками даже младший состав не ходит. Разве что какой-нибудь энтузиаст попался, который любит ковыряться в железе… Но слишком уж часто они сегодня поминаются, да и Питне Фор на них кивает…
— Я бы не верила этому Питне Фору! — Лейна стукнула кулачком по столешнице. — Скользкий он. Думаете, он домой отправился? Как же! Вертится возле участка, на судьбу плачется девочкам…
— Ну, это скорее говорит в его пользу. Преступник возле места преступления крутиться не будет, если только следы не подчищает.
— Я вот еще подумала… Дакни Кура ведь застрелили в упор, так? Значит, он не ждал подвоха. Ну, иначе он побежал бы, или хоть повернулся! А он до последнего не дергался. Значит, он доверял убийце и не боялся. А тот — бац! — и застрелил его. А кому он мог так доверять? Кому он не удивился бы, встретив в аллее? Питне!
В словах Лейны была логика. Если покойник на самом деле вел дела с «Затмением» и вызвал их неудовольствие, он бы испугался наемницы в приметной броне. И уж точно не дал бы приставить себе дуло к животу. А если он не успел понять, что провинился, и не ожидал такого поворота событий?
— Звучит складно. — Анайя кивнула. — Но ты же слышала Медотсека. Дробовик был слишком тяжелым для волуса.
— Он мог кого-то нанять.
— Мог. Но фактов у нас все еще маловато. Что мы знаем?
Анайя нажала на кнопку омни-тула и над столом повисло голубоватое голографическое поле. Анайя ткнула пальцем в середину и на поверхности загорелась алая точка, под которой появилась надпись «Дакни Кур».
— Дакни Кура убили в аллее, куда он пришел встретиться со своим деловым партнером.
Еще одно движение пальца — и от красной точки протянулась стрелка к овалу, в котором Анайя коряво написала «Питне Фор».
— Питне Фор на встречу, по его словам, опоздал и застал Дакни уже мертвым. Питне утверждает, что Дакни за его спиной проворачивал сделки с «Затмением».
Овал с «Затмением» получился немного ровнее. Анайя подумала и пририсовала к нему лучики.
— У «Затмения» здесь склад, и сюда же Дакни отгружал какие-то материалы в баллонах под видом пестицида. Совпадение? Возможно.
«Груз?» — написала Анайя и обвела надпись квадратиком.
— Еще у нас есть результаты экспертизы, которые подтверждают, что Питне Фор или любой другой волус из него не стрелял.
— И еще за «Затмением» охотится юстициар, — вставила Лейна.
— Расследует дело, — поправила Анайя, но вписала «юстициар» в верхнем левом углу. — Ну, и остаются всякие непредвиденные возможности. Ограбление… хотя те, у кого хватает денег на качественные заряды, по переулкам обычно не грабят. Маньяки. Семьи у него не было, но могла быть какая-нибудь любовная история…
— У волуса? — хихикнула Лейна.
— Почему нет? Лично знаю нескольких азари, которым нравятся волусы. Говорят, они очень надежные мужья.
Правый верхний угол занял жирный «Х».
— Ничего мы с этим «иксом» не сделаем, — сказала Лейна, придирчиво окинув поле взглядом. — Если это псих, его не просчитаешь, а камер в аллее нет…
— Значит, будем разрабатывать те версии, где могут быть зацепки. — Анайя соединила пунктиром «Дакни» и «Затмение». — Если сможем доказать, что Дакни поставлял «Затмению» грузы, у нас появятся мотивы. Если нет, можно будет списывать версию.
— Спросить начальницу космопорта? — быстро сообразила Лейна.
— Именно.
Омни-тул снова зажужжал. В полной уверенности, что это раскопавший новые подробности Медотсек, Анайя не глядя нажала на кнопку. И прокляла все на свете.
— Нашли мой медальончик?
Анайя так и не смогла узнать, какая зараза слила ее личный номер потерпевшей Балурии Т’Хол. Если бы узнала, сбросила бы негодяя или негодяйку с самого высокого небоскреба Нос Астра. Или вручила бы контакты этого шутника самой Балурии — и пусть бы общались друг с другом до почернения.
Упомянутый медальончик содержал в себе фотографию покойного горячо любимого супруга Балурии. Анайя так и не поняла, какая религия запрещала вдове в их информационный век найти другую фотографию. А если уж покойный супруг так ненавидел фотографироваться, что не осталось более ни одного снимка, стоило обращаться с реликвией аккуратнее. Однако Балурия не только умудрилась где-то потерять заветный медальон, который привыкла носить у исстрадавшегося сердца, но еще и не могла сказать даже примерно, где могла оставить свою пропажу. Однако Балурия истово верила в способности полиции перевернуть вверх дном весь Нос Астра, чтобы вернуть бедной вдове ее собственность. Соображения, что медальон давно мог сунуть в карман случайный прохожий, на нее не действовали, и Балурия раз за разом с придыханием и всхлипами уверяла Анайю, что все надежды теперь только на детектива.
— Пока не нашли. — Анайя изо всех старалась не скрипеть зубами. — Ищем.
— Вы моя последняя надежда, детектив, — дрожащим голосом заверила Балурия. — Мне больше не у кого просить вернуть последнее напоминание о моем дорогом Стивене…
Анайя закатила глаза. Если в первую встречу она еще могла сочувствовать несчастной вдове, то сейчас этот дрожащий голос не вызывал в ней ничего, кроме бешенства, пусть и тщательно сдерживаемого.
— Госпожа Т’Хол, сейчас я нахожусь не на рабочем месте, и…
— Так вы приступили к поискам?!
— Да, — сдалась Анайя. — Бегаю по городу, ищу ваш медальон. Пока только три квартала обошла, дальше иду.
И, не дожидаясь ответа, сбросила вызов. Лейна на своем месте давилась смехом. Анайя послала ей мрачный взгляд.