– Мадж, когда же ты научишься мыслить масштабно? – Джон-Том посерьезнел. – Цанкреста не только сметлив, но и шустер. Может удрать.
– Чувак, да куда он денется? – возразил Мадж; – Ставлю на кон свой причиндал, из этой норы только один выход. Я бы сказал так: чем суетиться, давайте лучше разыщем ее хозяйку, долговязую крысу. Лекарство было у нее в лапе, когда заварилась каша, и я готов побожиться, что оно по-прежнему там.
Времени на обратный марш-бросок ушло немало, и Джон-Томово предположение насчет быстроногости хорька полностью оправдалось. Когда они сворачивали в последний коридор, Цанкреста был уже там.
– Не заметила, как он улизнул в боковой пхоход, – гневно прорычала тигрица, присоединившись к ним чуть позже. – Но тепехь-то не уйдет!
Тяжело дыша, Цанкреста стоял перед выходом. От его наряда остались жалкие лохмотья, и вообще хорек уже очень мало походил на волшебника. Он оглянулся и увидел быстро приближающихся мучителей. Впрочем, никто не мешал ему выбежать из магазина и устроить им снаружи какую-нибудь пакость. Никто, кроме старой самки кенгуру.
– Прочь с дороги, ведьма! Мое время драгоценно, и я не желаю тратить его на споры.
– А я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, – спокойно ответила Снут, покачивая трубкой. Ее правая лапа была вытянута ладонью вперед. – Ты должен заплатить.
– Заплатить? За что? – нетерпеливо прорычал Цанкреста. Его враги припустили во весь дух, впереди неслась Разъяренная тигрица. Да, он не мог тратить время впустую.
– За ущерб, причиненный товарам и инвентарю.
– Я пытался спастись от обезумевшей кошки, которая гонится за мной даже сейчас. Я не виноват ни в каком ущербе!
– Ты виноват во всем, – мрачно отрезала Снут. – Ты спровоцировал конфликт. Ты сорвал сделку. Все это я готова простить, но прямые убытки ты возместишь. Здесь не филантропическая организация. Здесь бизнес. – Она пощелкала пальцами. – Я жду.
– Дура! Я же сказал: не желаю тратить время на споры! Согласен, эта лавчонка смотрится впечатляюще. Но я – Цанкреста из Гнилых Горшков – видал и поинтереснее. Даю тебе последнюю возможность убраться с дороги!
Снут не шевельнулась. Лапа волшебника нырнула в уцелевший карман и бросила в хозяйку магазина чем-то маленьким и круглым, а лапы кенгуру дернулись к животу. Раздался хлопок – взорвавшись, шарик заполнил дверной проем едким красным дымом. Джон-Том предостерегающе крикнул – и опоздал.
– Вот так-то, ведьма! Теперь я перешагну через твой труп.
Но в дверях происходило нечто совершенно непредвиденное Цанкрестой. Из сумки кенгуру, в которой, как показалось недавно Джон-Тому, кто-то шевелился, вдруг полезло что-то невероятно быстро растущее. В тот же миг стало ясно: никакой это не детеныш. На глазах у остановившихся преследователей хорька оно достигло роста Джон-Тома.
Цанкреста медленно попятился от привидения. Оно вымахало на сорок футов, до самого потолка, но и этим не удовлетворилось. Вскоре ему пришлось сгорбиться под каменным сводом.
Призрак имел форму красного кенгуру, но его морда ничем не напоминала добрых вегетарианцев вроде Снут. С умопомрачительно огромных заостренных ушей свисали толстые золотые кольца. Продолговатая пасть изобиловала серповидными зубами, крошечные черные зрачки в обрамлении серо-желтых белков смотрели вниз. В клубах серого дыма, лениво сочащегося из сумки Снут, пряталась достойная бегемота талия. Горильи руки доставали до пола, вывернутые в суставах пальцы упирались в камень.
На лбу призрака ярко алела лента со светящимися символами, безусловно принадлежащими иному, древнему миру. Неощутимый ветер трепал на скалоподобной груди тонкий шелк фуфайки.
И еще был голос. Не мягкий и скромный, как у владелицы магазина, а пугающий глубиной и широтой звучания. Слова привидения обращали гору в трепет:
– ОСТАНОВИСЬ, ГНУСНЫЙ БЕС, ВО МРАКЕ КОПОШАЩИЙСЯ, БЕЗДАРНЫЙ НЕУДАЧНИК. Я – ГАРУН АЛЬ-РУДЖИНН, ВЛАСТЕЛИН ВСЕХ ДУХОВ ВРЕМЕН МИНУВШИХ И ВРЕМЕН ГРЯДУЩИХ, ВСЕХ ПРИЗРАКОВ МИРА, КОИМ ПРАВЯТ МАРСУПИАЛЫ, ВЛАДЫКА ВСЕХ ПРОЧИХ, КРОМЕ ЖАЛКИХ СУЕТЛИВЫХ ТВАРЕЙ, ОБРЕЧЕННЫХ ТАИТЬСЯ В ТРЕЩИНАХ СКАЛ И СЛУЖИТЬ ПИЩЕЮ ЧЕРВЯМ. ОСТАНОВИСЬ И УСТРАШИСЬ! – К Цанкресте потянулась рука длиною с мачту, годную для плавания по Глиттергейсту.
Волшебник отпрянул и прижался спиной к стеллажу в напрасной попытке найти укрытие. Его морда исказилась гримасой отчаяния. Упав на колени, он взмолился:
– Пощади меня, пощади! Я не знал!
– НЕВЕДЕНИЕ – ДОВОД НАДМЕННЫХ! – загрохотал призрак. – ОТВЕРГАЮЩИЙ ЗНАНИЕ РЕДКО ПРОСИТ НРАВОУЧЕНИЙ. ПОПИРАЮЩИЙ ОБЫЧАИ ЖАЛОСТИ НЕ ДОСТОИН. НЕ ОТДАЮЩИЙ ДОЛГОВ ЗАСЛУЖИВАЕТ НАКАЗАНИЯ.
– Прости! – завопил, обезумев от страха, Цанкреста. – Я был ослеплен гневом!
– ТЫ БЫЛ ОСЛЕПЛЕН СВОИМ ЭГО, А ЭТО ГОРАЗДО ХУЖЕ.
– Пойми, ужасно быть вторым! Я не мог этого вынести. Я поддался неодолимому желанию вернуть себе доброе имя, славу величайшего практика мистических искусств. Да, порой я поступал нехорошо, но исключительно из любви к профессии! – Он простерся ниц, раскинув лапы. – Отдаюсь на твою милость!
– ЧЕРВЬ, ТЫ ЛЮБИШЬ ТОЛЬКО СЕБЯ. МИЛОСТЬ? ДА РАДИ НЕСКОЛЬКИХ МОНЕТ, РАДИ ДЕМОНСТРАЦИИ СВОЕГО ПРЕВОСХОДСТВА ТЫ ГОТОВ БЫЛ УБИТЬ МОЮ СМЕРТНУЮ. МИЛОСТЬ? ТАК И БЫТЬ, Я СНИЗОЙДУ ДО МИЛОСТИ.
Хорек приподнял голову, в его затравленном взгляде появилась надежда.
– ВОТ ТЕБЕ МОЯ МИЛОСТЬ: ВМЕСТО МЕДЛЕННОЙ СМЕРТИ – БЫСТРАЯ!
Цанкреста заверещал и метнулся влево, но не успел увернуться от огромной лапы. Пальцы сжались один-единственный раз, и визг больше не повторился. Лишь хруст костей кратким эхом разнесся под сводами пещеры.
Джон-Том и его спутники стояли, утратив дар речи.
Кулачище разжался и выронил кровавый сгусток, только что бывший Яльваром-Цанкрестой, колдуном Гнилых Горшков.
– ТЕПЕРЬ ВЫ, – произнес призрак чуть менее оглушительно. – ВОТ ТАК И БЫВАЕТ: СОБИРАЕШЬСЯ УЛАДИТЬ В ВЕЧНОСТИ ПУСТЯКОВОЕ ДЕЛЬЦЕ И ВДРУГ ЗАМЕЧАЕШЬ, ЧТО ОНА БИТКОМ НАБИТА ДОЛЖНИКАМИ. ЧТО Ж. – Массивный зубастый череп повернулся к Джон-Тому: – ПРИДЕТСЯ СЛЕГКА ЗАДЕРЖАТЬСЯ.
– Эй, погоди-ка! – Джон-Том попятился. – Мы готовы рассчитаться. Мы вовсе не воровать сюда пришли.
Он оглянулся на Снут, но та беспомощно развела лапами. Видимо, она не умела обуздывать приглашенных джиннов.
– ТЫ МОЖЕШЬ РАСПЛАТИТЬСЯ ЗА ТОВАР, БЛЕДНЫЙ ЧЕРВЬ, НО ЧЕМ ТЫ МНЕ ЗАПЛАТИШЬ ЗА ВЫЗОВ? ДЕНЬГИ ТВОИ МНЕ НИ К ЧЕМУ. МОЖЕТ, СУМЕЕШЬ РАЗЖАЛОБИТЬ МЕНЯ ПЕСЕНКОЙ? – Лавка «То, не знаю что» заполнилась вулканическим хохотом.
Джон-Том почувствовал, как его подталкивают в спину.
– Валяй, кореш, не тушуйся, – бодро прошептал Мадж. – Попытка не пытка. В случае чего я буду рядом.
– Что бы я без тебя делал!
Однако выдр был прав: необходимо как-нибудь умилостивить джинна и выбраться из подземелья. Но Джон-Том полностью выдохся, состязаясь с Черроком и Цанкрестой, и неважно соображал. К тому же он изрядно разозлился. Может быть, злость – не самая надежная помощница в таких ситуациях, но это его уже не беспокоило.
– Слушай, ты, Гарпун Аль-Хурджин!
Джинн засверкал глазами.
– МНЕ НЕ НРАВЯТСЯ СМЕРТНЫЕ, КОВЕРКАЮЩИЕ МОЕ ИМЯ!
– Ладно, учту, – пообещал Джон-Том, – но уж и ты не обессудь. За последние две недели мы чертовски вымотались. Пришлось добираться сюда за лекарством для больного друга. Если бы не вмешался этот старый прохвост, – указал он на кровавую лепешку, – мы бы уже выбрались отсюда и пошли своей дорогой. Короче, мы не имеем к нему никакого отношения.
– ВЕРНО, ВЫ БЫ УЖЕ ШЛИ СВОЕЙ ДОРОГОЙ, НО ОТВЕТЬ, МАЛЕНЬКИЙ СМЕРТНЫЙ, КАКАЯ ДОРОГА ВОИСТИНУ ТВОЯ?
– Снут, лекарство все еще у вас?
Кивнув, кенгуриха разжала пальцы и показала драгоценную пробирку. Тотчас опустилась ладонь величиной с автобус, заслоняя Снут от Джон-Тома.
– ЛЕКАРСТВО ТЫ СМОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ. ЕСЛИ СУМЕЕШЬ ПОНРАВИТЬСЯ. ТЫ УЖЕ ВИДЕЛ, ЧТО БЫВАЕТ СО СМЕРТНЫМИ, КОТОРЫЕ МНЕ НЕ НРАВЯТСЯ.
Теперь Джон-Том понимал, отчего Кранкуларн, торгующий всевозможными чудесами, тем не менее пользуется весьма неважнецкой славой.