— Товарищи, — говорит Инна Давыдова, больше всего обращаясь, конечно, к Юрию, — наш полет будет проходить на высоте семь тысяч метров…
И опять Юрий чуть-чуть улыбается. Семь тысяч метров… Еще позавчера он глядел на Землю с высоты трехсот с лишним километров.
— Наша скорость, — продолжает бортпроводница, — шестьсот пятьдесят километров…
650 километров и 28 тысяч километров в час! Как сопоставить скорость этого первоклассного лайнера с той, космической, которая уносила Юрия к звездам 12 апреля 1961 года?..
На крыльях ИЛа крупными буквами надпись: «СССР». Это имя страны, ставшей самой могучей в мире за сорок с небольшим лет, страны, шагнувшей от сохи в космос. Внизу потянулись сплошные облака. Смотреть было не на что, и мы уже хотели было расспрашивать о полете, но пришел командир корабля и пригласил космонавта в кабину:
— Хотите посидеть рядом?
— С удовольствием! — по-мальчишески радостно воскликнул Юрий. — Мне это место дороже всего на свете.
В 10 часов 50 минут Бугаев вышел из кабины.
— Что на земле делается, братцы! Наш радист не может отбиться. Журналисты умоляют, требуют, просят хоть одно слово от Юрия.
Юрий выходит из кабины пилотов, снова садится у иллюминатора, и здесь начинается разговор:
— Какою вы видели Землю оттуда, из космоса?
— Я видел ее в голубом ореоле. Видите, вон там, — он показывает, на горизонт, где белые облака переходили в сизоватую туманную дымку. — В космосе «земная» голубизна переходит в темный цвет.
— Вы видели звезды в полете?
— Видел.
— Какие?
— Не успел определить. Скорость-то, знаете… Звезды мелькали, как светлячки. Когда облака подо мной пропадали, я видел большие реки, леса, горы. Крупные города хорошо видно.
— Африка такая же, как на глобусе?
— Похожа. Глобусу можно верить! Человек свою Землю изучил здорово. Теперь вот космос… Когда я уходил на максимальное расстояние от Земли, она явственно приобретала форму шара.
— Что вы чувствовали в это время, о чем вспомнили?
— Вспомнил о многом. Вы же понимаете… О доме, о матери. Ребятишки у меня… Страну нашу огромную сверху увидел. О многом вспомнилось, многим спасибо хотелось сказать… В космосе я работал: надо было записывать показания приборов, отвечать Земле и слушать ее, надо было отстукивать ключом, а кроме того, следить еще за… своими вещами. Я находился в состоянии невесомости. Мой планшет и карандаш, того и гляди, могли «уплыть» куда-нибудь. Занятная штука: тяжелый планшет вдруг сам по себе повисает в воздухе и плывет… Да что планшет! Ноги я поднял и без всякого напряжения опустил. Опустил, а они висят. Проделал то же с руками — и руки висят… Дышалось легко. Иногда я начинал петь. Так, для себя. Песни я и с Земли слышал. Для меня все время передавали музыку — песни о Москве, вальсы, марши… Скучно не было. А потом голос с Земли напомнил: пора закусить.
— Кто говорил с вами с Земли?
— Точно пока не знаю.
— Это был мужчина, женщина?
— Мужчина. И очень хороший человек, голос его мне был так дорог… А вообще-то для лирики у меня не оставалось времени…
— А вот по этим земным часам, — Юрий чуть отвернул рукав кителя и показал обычные «штурманские» часы производства 1-го Московского часового завода, — по этим часам я следил за полетом.
— И как они после космоса?
— Ходят секунда в секунду!
— О чем вы подумали, когда получили сигнал о приземлении?
— О том, что наступил самый важный момент…
— Как встретила Земля?
— Погода была отличная. Небольшая облачность, солнце, ветерок. И когда надо мной раскрылся парашют и я ощутил крепкие стропы, — запел! Запел во весь голос, что называется, на всю вселенную: «Родина слышит, Родина знает, где в облаках ее сын пролетает…»
Да, Родина слышала своего сына. Родина каждую минуту знала, где он находится, как себя чувствует. И вот сейчас она опять следит за его полетом. Но теперь уже домой, в Москву.
Недалеко от столицы из облаков неожиданно вынырнула семерка реактивных истребителей. На глубоких виражах они разошлись, на секунду скрылись из виду, и вот они уже рядом с ИЛом. По два — у крыльев, три — сзади.