- Сергей.
Мужчина протянул руку для знакомства, и она невольно отметила, что у него идеально чистые и ровно подстриженные ногти. Для их маленького городка, где единственным развлечением на выходные было напиться до белой горячки, мужчина с маникюром был сродни снежному человеку, спустившемуся с гор к людям.
Лиза побоялась коснуться предложенной ладони. Еще минуту назад она всерьез подумывала о самоубийстве, а теперь внезапно испугалась за свою жизнь. Одна, в безлюдном месте, ночью, неизвестно с кем.
Незнакомец убрал руку, очаровательно улыбнулся и откинулся на спинку скамьи. Следовало отдать ему должное, он был хорош собой: на вид около сорока лет, темные волосы, блестящие в скудном свете фонаря, строгий профиль и глаза… Лиза обратила внимание на глаза. Цвет у них был уж больно странный – аквамарин. Такого оттенка зеленого в глазах людей она еще не встречала.
- О чем вы мечтаете, Лизавета?
Вопрос показался странным. О чем может мечтать бедная официантка из неблагополучной семьи? Лиза открыла рот, чтобы ответить, как вдруг поняла: мужчина назвал ее по имени, а она точно помнит, что не представлялась. Жилка на виске тревожно затрепетала.
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- Разве это так уж важно?
Лиза поджала губы и окинула взглядом мост, выбирая путь для отступления. Должно быть, мужчина заметил ее возрастающее беспокойство. Он поторопился удержать Лизу, положил ладонь на ее руку и пояснил:
- Бейджик на блузке. На нем написано ваше имя.
Она с облегчением вздохнула и едва не рассмеялась. Это ж надо быть такой дуррой! Вообразила себе неизвестно что. А всего делов-то: карточка с именем, которую она впопыхах забыла снять.
- Я хочу вам кое-что предложить, - заявил незнакомец.
- За кого вы меня принимаете?!
Вот к чему приводят ночные прогулки в одиночестве. Ее посчитали проституткой! Щеки Лизы вспыхнули румянцем. Возмущение было столь велико, что даже страх куда-то подевался.
- Вы не так меня поняли, - мягко улыбнулся мужчина. – Я предлагаю вам весь мир в обмен на маленькую услугу.
Лиза сама не знала, почему все еще слушает незнакомца. Его голос обволакивал, лишая желания сопротивляться. Кому будет плохо оттого, что она еще немного посидит здесь? В конце концов, это общий мост. Она может находиться тут сколько ей вздумается.
- В моей власти исполнить любую твою мечту, самую сокровенную, - между тем продолжал мужчина, перейдя на «ты». – Я сделаю так, что ты не будешь ни в чем нуждаться. Никогда, Лизавета, никогда больше тебе не придется убирать объедки со столов и терпеть побои отца. Ты будешь сама себе хозяйкой.
Он все шептал, ближе склоняясь к Лизе. Его губы оказались всего в паре сантиметров от ее уха, и она заворожено слушала, пока сладкий яд проникал в душу с каждым новым словом. Она впадала в транс и уже не задумалась, откуда незнакомцу известны такие подобности ее жизни.
- Чего ты хочешь, Лиза?
- Свободу, - пробормотала она в ответ.
- Свободу? - мужчина усмехнулся. – Знала бы ты, как я жажду того же. Но тебе я в состоянии помочь. В твоем случае настоящую независимость, моя милая, в состоянии дать только деньги.
- Значит, я хочу деньги. Много денег, - без запинки ответила Лиза.
Этот день изменил все. Спустя девять месяцев после разговора на мосту Лиза родила чудесную, розовощекую девочку. Она назвала дочку Евой.
Вкус мятной зубной пасты отдавал горечью, будто кто-то специально подмешал в нее одну из тех отвратительных таблеток, что мама хранит в аптечке. Ева поморщилась, выплюнув вязкую субстанцию в раковину. Несколько раз тщательно прополоскала рот, но привкус лекарства остался на языке.
Она взглянула в зеркало и вымученно себе улыбнулась. Только подумать – шестнадцать лет! Лучший возраст в жизни каждого. Пожалуй, именно так считают сотни тысяч подростков по всему миру, но только не она. Шестнадцать – отвратительное число. Впрочем, как и все остальные.
Ева отвернулась от зеркала, вытерла рот полотенцем и поспешно покинула ванную. Она бежала от собственного отражения, словно так можно было укрыться от себя. Девушка собрала волосы в высокий хвост, подхватила портфель и, нарочно топоча по ступеням, спустилась на первый этаж дома.
Лестница закончилась, и девушка замерла, оглядываясь по сторонам. Тишина. «Тихо как в могиле» - неожиданно пришло ей на ум. Этот дом и есть одна большая общая могила, и она похоронена в ней заживо. Понадобилось несколько секунд, пара глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. Тряхнув головой, Ева закинула рюкзак за спину и шагнула в кухню.
Она не осознавала, что ожидала там увидеть. Может быть, мать готовящую завтрак в день рождения дочери? Глупости. Ева посмеялась над своими мыслями. Куда реальнее встретить на кухне бегемота, танцующего танго с крокодилом. Ей уже шестнадцать, хватит быть такой наивной.
Разумеется, кухня была пуста. Хромированная техника блестела первозданной чистотой, словно ее только что доставили из магазина. Широкий стол поражал белизной. Дверцы шкафчиков цвета молочного шоколада сверкали в солнечных лучах, проникающих сквозь тонкий тюль. Не кухня, а операционная. Человек со стороны наверняка решил бы, что хозяйка этого дома буквально помешана на чистоте, но Ева-то знала, как обстоят дела на самом деле. Мама не готовит. Девушка не могла вспомнить, когда плиту включали в последний раз и включали ли ее вообще когда-нибудь.
Ева открыла холодильник, чтобы лишний раз убедиться: продукты в нем чудесным образом не появились. Не считая целой батареи пивных бутылок, занявших большую часть свободного пространства, и пакета давно протухшего молока в холодильнике ничего не было. Ева без сожаления захлопнула дверцу. С чего она взяла, что сегодняшний день будет чем-то отличаться от предыдущих?
Она уже собралась покинуть кухню (в конце концов, позавтракать можно и в колледже), когда заметила на столе записку и алую бархатную коробочку. Она могла бы поклясться, что минуту назад стол был пуст. Никакого листа бумаги и уж тем более коробки. Наверное, у нее проблемы со зрением, если она умудрилась проглядеть яркую подарочную упаковку. В такие обычно кладут ювелирные украшения. Презент? Ева недоверчиво хмыкнула. С чего бы? Про прошлый день рожденье мама вспомнила спустя неделю и раскаянье не сильно ее беспокоило. А тут вдруг подарок.
Девушка несмело шагнула к столу и протянула руку к коробочке. Пальцы замерли всего в паре миллиметров от бархатной крышки. Подушечки неприятно покалывало, точно она собиралась дотронуться не до коробки с украшением, а до трансформаторной будки. Холод медленно поднимался вверх, пока не достиг сердца, сжав его своей ледяной рукой. Девушка превратилась в камень. Какая-то часть ее не желала выяснять, что находится внутри коробочки. Эта часть мечтала лишь об одном: убежать как можно дальше от этого дома, от матери, которой нет до нее дела, и от коробки цвета артериальной крови. Убежать и никогда не возвращаться.
Что за глупости? Ева передернула плечами, сбрасывая наваждение. Это просто коробка. Она настолько не привыкла к подаркам, что уже начала их бояться. Эта мысль показалась забавной, и девушка еле слышно хихикнула. Отбросив последние сомнения, она схватила коробку со стола и, не позволяя себе задуматься, потянула крышку вверх.
Защелка легко поддалась. Послышался щелчок, и Ева заглянула внутрь. На шелковой подкладке лежал прекрасный кулон. Ей еще не приходилось видеть такой тонкой работы. Кулон в форме полумесяца, как и цепочка, был сделан из черного золота. Грани полумесяца сверкали от сотни желтых бриллиантов. Один особо крупный бриллиант, венчавший верхний край лунного серпа, имел необычный и редкий цвет – черный. Должно быть, кулон обошелся матери в целое состояние. Но не это больше всего поразило Еву, ведь они могли позволить себе подобные траты. Ее потряс сам факт подарка. Мама вспомнила про день рождение! Вот что было поистине необычно.