Ольге кажется, что и сам Чехов — хороший человек, принужденный сообщать плохие новости. Хороший человек с грустными новостями. А его интонация, его поведение, даже внешность его трогательная — попытка хоть как-то смягчить эти новости. И даже вышутить их, лишить убойной силы, грустно посмеяться над ними вместе с адресатом — к слову, такую попытку предпринимает и адвокат.
Когда уже никаких других средств защиты нет.
Дом, приютивший Чехова. Да-да. Вот так она, чудачка понимает свой дом и соответствующим образом ведет его. Сразу же после посещения Степаниды Подсвировой велела мужу на время приостановить все ремонтные работы. И впредь не ремонтировать дом, а в о с с т а н а в л и в а т ь его. Вот когда бельские старики стали совершенными хозяевами положения! А уж без самой Степаниды Михаил и шагу теперь не мог ступить. Правда, у Степаниды нередко разгорались жестокие споры с остальными советчиками, которых она в пылу творческой полемики называла сопляками и даже молокососами. Да, конечно, каждый из них на десять — пятнадцать лет моложе ее, если к восьмидесятилетним вообще приложимо слово «молокососы». Но суть не в этом. Главная причина в том, что они — представители противоположного пола.
Ох уж этот бестолковый противоположный пол! Столь тесное общение с ним на закате жизни лишний раз убедило Степаниду в правильности избранного пути.
Достоверность воспоминаний Степаниды Подсвировой, которая помнила все в доме и сам дом так, словно только вчера выпорхнула из него, вступала в противоречие с дерзким полетом технической мысли остальных советчиков. Советчиков, что по своему обыкновению уже с утра стояли вокруг дома, задравши головы и сбив на затылки картузы и соломенные шляпы, солома в которых почернела, как прошлогодняя: предложи корове — есть не станет. Будто ревностно, как мальчишки за голубями, следили за кувыркающимся полетом своих мыслей.
Мальчишки. Молокососы, они и есть молокососы.
Было тут еще одно противоречие: между сметной стоимостью проекта, как выразились бы профессиональные строители, и «тети-мети», по сугубо бельскому выражению.
Да-да, и такое выражение имеет хождение в Белой, как бы подтверждая ее былую принадлежность к некогда бойкому торговому пути из срединной Руси в срединную Азию. Оброненная, выскользнувшая из атласных шаровар монетка с чьим-то тюркским профилем.
По этой причине реставрационные работы тоже затягивались. И ни одна из сторон — ни молокососы, ни Степанида Подсвирова — не хотела умирать, не дождавшись их завершения, которое каждая сторона мыслила как свое полное и единоличное торжество. Так в Белой, помимо пенсии, появился еще один стимул продолжительности жизни.
Денег бы, может, и хватило, не отколи Ольга еще одну штуку. Поехала в Город и в магазине «Культтовары» купила бюст Антона Павловича Чехова. Вообще-то она не раз уже наведывалась в этот магазин, но все впустую. Никак не могла наткнуться на Антона Павловича. Александр Сергеевич был, Лев Николаевич попадался, и даже Алексей Николаевич наличествовал. А вот Антона Павловича не завозили. И вдруг в один из приездов заходит в «Культтовары» и видит — Антон Павлович.
426 рублей 82 копейки.
— По безналичному? — переспросила у нее заведующая секцией.
— Нет, — смутилась Ольга.
Заведующая внимательно посмотрела на нее.
В общем, упаковали, укутали ей Антона Павловича и даже до такси помогли донести. Видно, не каждый день покупали в «Культтоварах» гипсовые бюсты великих писателей более чем в натуральную величину.
Но наличных у Ольги оставалось только на то, чтобы таксист вывез ее за окраину города. 435 рублей — вся наличность, с которой она неоднократно ездила в Город якобы в поисках импортной искусственной шубы. «Нашла?» — спрашивал ее после каждой поездки Михаил. «Не-а!» — легко отвечала она. Так вот, можно было, конечно, уговорить таксиста, чтобы он таки довез их с Антон Павловичем до Белой, и уж там расплатиться с ним. Но Ольге доподлинно было известно, что в доме ни копья — сама все выгребла, ибо уже имела представление, сколько может стоить давно искомая ею вещь, потому что ровно столько же стоил и бюст Льва Николаевича, который она неоднократно видела в «Культтоварах». А по соседям бегать уже поздно, да и народ в Белой не расстается с денежкой вот так, с бухты-барахты.