Оборотень кивнул.
— Подумай.
— А с вами еще ведьмы или колдуны работают?
— Работают.
— А познакомиться или поговорить с ними можно?
— Я спрошу, — честно ответил оборотень. — Сама понимаешь, это не так легко и просто.
— Засекреченные работники?
— Ты тоже объявления на дверь не вешаешь.
— И не стану.
— И даже близким рассказывать не станешь.
Ирина зло поглядела на оборотня.
— Справки наводили?
— Не без того. А ты бы не навела?
— Навела бы. Но это не значит, что я вас одобряю.
Оборотень пожал плечами. Не я такой, работа такая…
— Ты пока еще ничего плохого не сделала.
— И могу перейти на сторону света?
— Как-то так.
— А печеньки у вас есть?
— А что ты хочешь?
Ирина задумалась.
А правда — что? Этого она не знала.
— Квартиру, машину, хорошую зарплату… запросто. Специалисты везде нужны, тем более, такие редкие. Ты же не по приворотам работаешь, верно?
— Я сама еще не поняла.
— Я вижу. Ты ищейка, вроде меня.
Ирина хмыкнула.
Может, и ищейка, может, и вроде тебя. но ходить на сворке тем более не хочется.
— Не знаю. Не хочу я к вам.
— А если гражданским консультантом?
— Даже мимо проходить не хочу. Уж прости. За помощь — спасибо, но….
— Я завтра заеду.
— Зачем? — ощетинилась Ирина.
— Серебряные патроны тебе завезу. Так, на всякий случай.
— Обойдусь, спасибо.
— Выбросишь, если не нужны будут.
Ирина пожала плечами.
Выбросит, конечно. Так и сделает, и даже в руки не возьмет. Оборотень это понял и схватился за голову.
— Ну почему эти ведьмы такие упертые? Хоть кол вам на голове теши!
— Ну почему эти хвостатые такие тупые? — в тон ему отозвалась Ирина. — Раз послали, два послали, а он все дорогу не найдет…
— Ведьма!
— Сам дурак.
Оборотень развернулся и зашагал в темноту, всем видом показывая, что покусал бы, да травиться неохота.
Ирина сделала ему вслед ручкой и направилась в общагу.
Оборотни, колдуны, ведьмы…
А у нее завтра очередное дежурство. Плевать и на ужин и на душ.
Спаааааать! Хоть бы…
Да, часов восемь у нее еще есть.
СПАТЬ!!!
И видит бог, если этот вурдалак ей не даст выспаться, она без всяких серебряных пуль обойдется. Шкуру спустит и на коврик пустит.
Спать!
Глава 9
Что самое страшное в работе полицейского? Уголовники, хулиганы, тунеядцы?
Если бы!
Бумаги!
В частности, за вчерашнее, Ирина одним рапортом не отделалась, и из-за стола встала глубоко к обеду. А что делать?
— Ириш, сходишь в столовку? — спросил Сеня.
Столовкой сотрудники называли самую обычную столовую рядом. Не новомодную забегаловку, а самую обычную столовку, чудом сохранившуюся с советских времен. Правда, одну современную услугу они оказывали — обед с собой. Упаковывали в контейнеры, и топай, друг…
Сотрудники этим регулярно пользовались.
Нельзя сказать, что молочная каша или гороховый суп — это продукт восхитительных вкусовых качеств, но, во-первых, не отравишься, а во-вторых, дешево.
Ирина кивнула, собрала заказы и отправилась за хлебом насущным.
Далеко ей уйти не удалось.
Посигналила машина, остановилась рядом, и стекло этак барственно опустилось.
— Садитесь, Ирина Петровна.
Ирина даже шага не замедлила.
Машина двинулась следом, наплевав на все знаки и правила. Потом владелец понял, что все бесполезно, не докричишься, и изменил ситуацию.
Машина остановилась, из нее вышел человек лет сорока, и направился к Ирине.
— Ирина Петровна, невежливо это с вашей стороны.
Ирина пожала плечами.
— Вы — учитель хороших манер? Тогда здравствуйте, для начала.
Подколка вышла едкой, мужчина поморщился.
Ирина разглядывала его очень внимательно.
Такие — мечта всех баб от пятнадцати до шестидесяти. Именно баб, женщины, как правило, умнее.
Вот представьте, картинно красивое лицо, точеные черты без малейшей слащавости, большие голубые глаза, именно голубые, а не серые с оттенком, волосы черные, но с легкой проседью, спортивная фигура — и добивающим, без которого лицо стало бы просто слащавой картинкой — шрам.
Маленький, над бровью, придающий всей картине законченность и брутальность.
Добавьте сюда бешено дорогой костюм, часы ценой в пару иномарок, ухоженность и холеность, и: "О, прекрасный принц!". Только вот Ирина себя Золушкой не ощущала, вот еще не хватало!
— Доброе утро, Ирина Петровна.
Ирина продолжала молчать.