— В Рим? — не веря собственным ушам, переспросил Гарри.
— Да.
— Зачем?
— Я же тебе сказал.
— Нет, ты мне только сказал, что кардинал Марчиано заболел, то есть не сказал ничего.
Гарри свирепо взглянул на брата. Неожиданно для обоих они вернулись к недавнему разговору, который Дэнни так резко прервал.
— Я тебе уже говорил, что не могу сказать об этом.
— Ладно, не можешь так не можешь. Попробуем с другой стороны… Откуда отец Бардони узнал, что ты здесь?
— Мать настоятельница сестры Елены…
— Годится. Дальше.
— Что — дальше?! — вскинулся Дэнни. — Я должен попасть в Рим, только и всего. Ходить я не могу. Даже до сортира не доберусь без помощи…
— Почему ты в таком случае не отправился с отцом Бардони?
— Ему пришлось срочно вернуться. Из Милана он полетит на самолете. Ну а мне, пожалуй, не стоит лишний раз светиться в аэропорту, верно, Гарри?
Гарри потер ладонью подбородок. Дэнни не только мыслил совершенно четко, но и был очень решительно настроен.
— Дэнни, наши портреты круглосуточно передают по телевидению. Они напечатаны во всех газетах. Как ты думаешь, далеко нам удастся добраться по Италии?
— Добрались сюда, доберемся и куда нужно.
Гарри задумчиво разглядывал брата, пытаясь найти реплику, к которой тот не будет готов.
— Совсем недавно ты требовал, чтобы я убирался отсюда, пока меня не убили. А теперь уговариваешь отправиться прямиком в пекло. С чего вдруг такие перемены?
— Тогда я не знал, что происходит.
— И что же происходит?
Дэнни промолчал.
Но Гарри не отступал:
— Что творится в Ватикане? Какая чертовщина там заварилась?
И опять Дэнни не ответил.
— Марчиано пытался заставить меня и всех остальных поверить, что ты умер, — наседал Гарри. — Он защищал тебя. Он сказал мне: «Они убьют вас обоих. Вашего брата за то, что он знает. А вас — из опасения, что он мог рассказать вам об этом». А теперь ты втянул в это еще и сестру Елену… Раз уж ты так спокойно ставишь все три наши жизни под угрозу, то можешь хотя бы рассказать, чего ради!
— Я не могу… — чуть слышным полушепотом отозвался Дэнни.
— Объясни почему!
Гарри решительно настроился добиться ответа и был готов пойти чуть ли не на любую грубость.
— Я… — начал было Дэнни и осекся.
— Я сказал: объясни, черт бы тебя побрал!
Дэнни долго молчал, но потом все-таки заговорил:
— Гарри, в твоей профессии это называется адвокатской тайной. В моей — тайной исповеди. Теперь ты меня понимаешь?
— Марчиано исповедался тебе?
Гарри опешил от слов брата. Никогда в жизни он не воспринимал исповедь как что-то серьезное.
— Гарри, я не называл имен или званий. Я просто объяснил тебе, почему мне нельзя говорить.
Гарри отвернулся к небольшому окну, прорезанному в дальней стене. Впервые за всю свою взрослую жизнь ему захотелось, чтобы они оказались на одной стороне. Чтобы Дэнни всецело доверял ему и мог открыть всю правду. Но теперь было ясно, что этого он не сделает.
— Гарри, — чуть слышно проговорил Дэнни. — Кардинала Марчиано держат под арестом в Ватикане. Если я не приду, его убьют.
Гарри резко повернулся.
— Убьют? Кто — Фарел?
— Первый министр Ватикана. Кардинал Палестрина.
— Почему? — выдохнул Гарри.
Дэнни чуть заметно покачал головой.
— Я не могу тебе сказать.
Гарри быстро шагнул к кровати, на которой сидел Дэнни.
— Они хотят, чтобы ты явился к ним, и тогда обещают отпустить Марчиано, да?
— Да… Только ничего такого они не сделают, — добавил Дэнни. — Мы с отцом Бардони хотим вытащить кардинала оттуда. Потому-то он и отправился назад один, чтобы заняться подготовкой. И еще потому, что нам нельзя рисковать и путешествовать вместе, чтобы нас обоих не схватили.
— Так значит, ты собираешься вызволить Марчиано из Ватикана? — Гарри в полнейшем недоверии уставился на брата. — Два человека, один из которых инвалид, против Фарела и всей ватиканской службы безопасности? Дэнни, вы же собрались воевать даже не с двумя очень могущественными людьми, а с целым государством.
— Я знаю, — кивнул Дэнни.
— Ты спятил.
— Нет. Я очень тщательно и методично все продумал. Это возможно. Не забывай, я служил в морской пехоте. Меня там кое-чему научили…
— Нет! — перебил его Гарри.
— Что — нет?
— Повторяю: нет! — решительно и напористо произнес Гарри. — Верно, я тогда не приехал за тобой в Мэн, но приехал за тобой сейчас — из Нью-Йорка в Рим, в Комо, в Белладжио, в ту чертову дыру, где мы сейчас находимся. Так вот, я наконец-то приехал… и я выдерну тебя отсюда. Только не в Рим, а в Женеву. Я попытаюсь перевезти тебя туда, и мы сдадимся Международному Красному кресту. И я очень, очень надеюсь, что всеобщее внимание обеспечит нам хоть какую-то защиту.