И тогда человек в сером свитере вдруг заговорил. Он говорил очень громко, кричал, чтобы заглушить вой ветра и рев волн, — и я понимал все. Понимал каждое слово, хоть это и не был мой родной язык или еще какой-нибудь, мне известный. Может, это был язык, который иногда слышишь и понимаешь во сне? Или наречие, на котором люди говорили в начале своей долгой истории? Не знаю — главное, что я понимал каждое слово.
— Держи лодку носом к волне, не то нам конец!
Неужели я сам этого не знал? Ох, знал, и прекрасно.
Но необходимо было, чтобы он это сказал и понял, что я понимаю, чтобы оба мы знали: если нам придет конец, то не потому, что кто-то из нас ошибся, сделал неверное или ненужное движение, — но исключительно потому, что так должно случиться. Должно случиться потому, что лодка слишком ветхая, наши силы — слишком малы, а то, с чем мы сражаемся, — неодолимо.
Я крикнул:
— Боюсь, волна сломает мне весла! — Может, не так, может, это звучало иначе, например: «Волна хочет сломать мне весло!» или еще как-то в том же духе, в любом случае он меня понял, потому что ответил. Мы оба понимали речь друг друга. Словно в смертный час, в последнем озарении, нам была возвращена способность слышать и понимать все. Даровано на мгновение то, что в чем вскоре уже не будет нужды.
Итак, я услышал его голос и опять понял каждое СЛОВО: