– Я должен кое в чем признаться, – решился я.
– В чем?
– Я… ревновал тебя. Я думал, что ты и Дэнни Андерсон были… ну, понимаешь… любовниками.
– Неужели? – Лиз рассмеялась. – Глупости: ведь Дэнни голубой.
– Ты не шутишь? Может, поэтому Дьюк?.. Я прикусил язык.
– Вполне возможно.
– Черт возьми!
Я недоверчиво покачал головой. Дэнни?..
– Я тоже хочу признаться.
– В чем?
– Я тоже ревновала тебя к Флетчер. Вы проводили столько времени вместе.
– Нет! – Да.
– Но она… – Я пожал плечами. – Я никогда не думал о ней как о партнерше.
– Я рада.
Потом мы перешли в спальню, и я снова начал нервничать, сам не знаю почему.
В ожидании Лиз меня одолевали мысли новобрачного. Прикрутив свет и музыку, я вернулся к постели, быстро разделся и, скользнув между простынями, стал ждать.
После всего, что было…
Она вышла из ванной в ночной рубашке, над которой пара тутовых шелкопрядов трудилась едва ли больше одного дня, да и то с перекурами. Она легла рядом, а я раздумывал, можно ли до нее дотронуться. Я так ждал этого момента!
Я взглянул на Лиз. Она выжидательно посмотрела в ответ.
– Может, проявишь инициативу? – поинтересовалась она. – Или начинать мне?
– Э… – только и выдавил я. Все оказалось не так просто. – Ты такая красивая…
Она погладила меня по щеке.
– Больше не надо делать мне комплименты, Джим. Это у нас позади, – мягко сказала она. – Теперь – время любви.
Я пробормотал:
– Мне… Я знаю, что это звучит глупо, но ты слишком красивая. Я даже не знаю, смогу ли заниматься любовью с такой красавицей.
Лиз готова была расхохотаться, но из жалости быстро справилась с собой.
– Открою тебе один секрет, – сказала она. – Я самая обыкновенная. В ванной я посмотрелась в зеркало и сказала: «Фу, какая уродина». Правда. А потом я подумала: «Джим заслуживает лучшего. Значит, надо притвориться для него прекрасной». И видишь – ты поверил.
– Ты слегка перестаралась, – заметил я. – Стыдно признаться, но я страшно боюсь.
– Обманываешь, – обиделась Лиз.
– Мне двадцать четыре года. Невинность я потерял в девятнадцать. С тех пор у меня было три девушки, нет, четыре, считая Теда. Вот и весь опыт. У меня никогда не было такой пронзительно прекрасной женщины, как ты. И еще, – добавил я, – никогда и никого я не хотел так сильно, как тебя.
Она задумчиво посмотрела на меня.
– Ты боишься, да?
– Боюсь… разочаровать тебя…
– Спасибо за честный ответ.
Лиз положила руку мне на грудь. Это было как ожог, как удар током. Какое– то время я не чувствовал ничего, кроме ее руки, нежных пальцев, ногтей. Спустя мгновение она мягко произнесла:
– Послушай, любимый, это ведь не кинопроба. Никто не собирается оценивать твои таланты. Позволь мне на пару секунд стать твоей мамочкой и поведать кое о чем: необходимо вдохновение. У тебя оно есть?
– С избытком, – ответил я. – Боюсь, как бы от него не полопались сосуды.
– Хорошо. – Лиз легла на бок. – Это неверный путь, Джим – так ты можешь только все испортить. Но даже если так случится, я заранее прощаю тебе все.
Я положил руку ей на грудь. Она была теплой, а моя ладонь – ледяной. Я боялся пошевелиться.
– Я… э-э… так не могу. У меня такое чувство, словно я должен попросить разрешения.
Она не рассмеялась; взяла мою руку и стала целовать пальцы, потом вздохнула и прошептала:
– Любимый, расслабься. Забудь о сексе как о работе, которую ты должен сделать для другого человека, и начни думать о том, что ты должен разделить с другим человеком.
– Я бы хотел этого, – признался я, – но у меня никогда не получалось.
Лиз не осуждала меня, а просто слушала, сжав мою руку.
– Послушай меня, дурачок. – В ее устах это звучало ласково. – Я расскажу все, что тебе нужно знать о сексе.
– Кажется, у нас очень мало времени, – возразил я.
– Не беспокойся. Это займет одну минуту.
Она приподнялась на локте и прижала руку к моим губам. Ее пальцы были само совершенство. Я поцеловал их.
– Единственное, чем ты действительно владеешь в этом мире, – твое тело, – начала она. – Им ты можешь поделиться.
– Мне это никогда не приходило в голову, – сказал я.
– Тише, малыш, я не договорила. Ты ведь не ляжешь в постель с человеком, тело которого тебе не нравится?
Я кивнул.
– С другой стороны, и с тобой никто не ляжет в постель, если твое тело ему безразлично. Секс осязаем. Если тебе нравится тело, мой дорогой, он есть, не нравится-и секса нет.
– Да, мне нравится твое тело, – прошептал я и осторожно коснулся ее руки.
– А мне – твое, – улыбнулась она в ответ.
– Не может быть.
– Какой же ты балбес. Милый, но все же балбес. Не следует думать о себе плохо.
Разве ты не понимаешь, что это обижает того, кто собирается с тобой переспать?