Вертушка? Или что-то еще? Но чем бы это ни оказалось, оно находилось слева. Я шел не туда! Впрочем, уже не важно. Спасибо, Господи!
Я обмотал ремень вокруг пояса, поднялся на ноги, повернулся лицом по направлению к источнику звука и шагнул вперед, таща Дьюка за собой. Теперь я слушал только сирену.
Она выла, как сотня демонов. Как маленькая сучка, которую били. Захлебывающиеся пурпурные визги. Только они в этом мире были розовыми. Всеми силами я стремился к ним.
Жидкий азот примораживал пыль. Под ногами хрустели и, потрескивая, рассыпались пушистые комья паутины. Все по-прежнему оставалось розовым. Но я слышал сирену и знал, что теперь мы спасены!
Спасибо Тебе, Боже. Спасибо! Значит, есть еще для меня работа, есть!
В. Как хторране называют пуделя?
О. Закуска.
17 ПЫЛЬ
Нужное находишь в самом дальнем углу.
На вертушку я просто наткнулся. Как нашел люк – не знаю. Просто начал шарить по обшивке и, не переставая, стучал и кричал. Машина зарылась в пудру так глубоко, что пришлось колотить по крыше.
– Лиз! Открывай свою чертову дверь!
Люк неожиданно распахнулся прямо перед носом, и я упал в него, даже не успев ничего понять – просто упал, провалился, потянув за собой Дьюка. Сверху полетела пыль. Кто-то потащил меня вперед. Послышалось:
– О Боже…
– Позаботься о Дьюке! – крикнул я. – Я в порядке. Займись Дьюком!
– Подожди! Я закрою люк! – крикнула в ответ Лиз. – Пыль летит внутрь.
Она закашлялась и исчезла.
Я лежал, прислушиваясь к биению своего сердца, непрерывному завыванию сирены и собственным всхлипам. Не мог пошевелить и пальцем, но обязан был встать. Встав на четвереньки, я услышал, как с шипением закрывается люк. Звук мне не понравился, но я по-прежнему ничего не видел, разве что теперь все вокруг было не розовым, а серым и расплывчатым. Я протер очки.
– Не снимай маску! – Лиз оказалась рядом. – Мак-карти, слышишь? Ты понял? Не снимай маску.
Я сумел кивнуть и выдохнул:
– Воды.
Она вложила мне в руку пластиковую бутылку, я жадно присосался к ней. Жидкость была сладкой. Все вокруг – тоже. Я вдруг снова почувствовал запах пудры, свежеиспеченных булочек, жевательной резинки, зефира, батата, безе и сахарной ваты. Она была повсюду.
– Маккарти! Я не могу закрыть люк, пыль забила пазы.
– Черт! – Я на четвереньках пополз на голос. – Ни черта не вижу. Где фризер?
Лиз сунула мне что-то округлое и холодное.
– Направьте дуло на дверь и отойдите в сторону. Дью-ка тоже уберите!
Я почувствовал на плечах ее руки. Она развернула меня.
– Подождите минутку! – сказала Лиз; по полу проволокли что-то тяжелое. – Все в порядке.
Я выстрелил. Хлопок был слишком громким, а холод слишком сильным. Что-то хрустнуло. Не самый остроумный выход, конечно. Я чувствовал, как вокруг клубится холодный пар. Жидкий азот всегда сильно действует при комнатной температуре.
Лиз прошла мимо меня в нос вертолета. Снова послышалось шипение люка. Его сопровождал треск ломающейся и даже взрывающейся при соприкосновении с теплым металлом пудры.
Люк захлопнулся, секундой позже Лиз выключила сирену. Все вокруг стало черным и тихим.
– Здесь есть хоть какой-нибудь свет? – завопил я. – Ничего не вижу!
– Оставайтесь на месте. Сейчас.
Я слышал, как Лиз возится в носу корабля, и через несколько секунд увидел перед глазами проблеск.
– Вы что-нибудь видите?
– Смутно. Вижу огонь. Он двигается.
– Это фонарик. – Она протерла мои очки. – Не снимайте маску. А теперь что вы видите?
– Стало светлее.
– Расслабьтесь. Пыль стоит столбом, а вентиляторы включить нельзя – их сразу забьет. Потерпите минутку. Похоже, из-за фризера пыль оседает.
– Кажется, возвращается зрение, – сказал я. – Кошмар.
– Да уж, забавнее не бывает. – И тут Лиз взвизгнула: – Боже мой! Что с Дьюком?
Я напряженно всматривался в него, но ничего не мог понять, Дьюк превратился в мумию, обугленную и припорошенную розовой сахарной пудрой.
Он лежал на полу и хрипло дышал.
У меня тоже горели легкие. Несмотря на маски, мы вдохнули, наверное, килограммы пыли. Двигаться не хотелось. Лечь бы на пол и умереть. Но я был жив. Пока жив.
А поэтому пополз на карачках за коробкой с красным крестом. Лиз направилась за мной. Что-что, а порядок мы знали.
Комбинезон Дьюка пришлось разрезать. Местами он был прожжен, местами все еще заморожен. Вместе с тканью отходили куски обгоревшей кожи. Сверху все припорашивала пыль.
Насколько сильно пострадал Дьюк, понять было трудно. Мы сняли с него рубашку и начали прикреплять к груди покерные фишки датчиков. Последние три я наклеил на лоб и на виски. Потом мы завернули его в стерильное одеяло. Я отыскал еще один электрод и пристроил на сгибе локтя. Туда же я прикрепил капельницу-экструдер, ввел Дьюку пол-литра искусственной крови и заправил капельницу глюкозой и антибиотиками.