Лешка отхлебнул из жестяной кружки горячего чая — отблески костра играли на темной подсохшей земле, покрытой прошлогодней пожухшей травой. Место у подножия большого скальника было действительно необычным, даже зловещим, и как-то психологически давило, что ли. И никаких следов животных, хотя пока шли сюда семь верст, то видели и зайцев, и кабаргу, и даже сохатый появился. А тут вообще тишина — не зверья не птиц, сплошное безмолвие, будто какой-то «полог» накинули, и вход по спецпропускам устроили, какие они внутри себя несли.
Тут и обустроили лагерь, скинув с плеч тяжелые рюкзаки. К удивлению парня старик шел бодро, тяжесть на спине нешуточная, на пару пудов, но дед ее не замечал. И даже не взопрел в дороге, пер как лось по насту, тропя путь. Впрочем, вскоре вышли к подножию, тут петляла звериная тропа, а со склона порывы ветра сносили снег. Идти стало намного легче, так что на семь километров потратили два часа, и на отдых не останавливались. Да и зачем — вроде и не устали, хотя в дороге сутки провели, потратив время на приборку. А ведь их действительно хотели убить, сомнений не оставалось — когда трупы любителей поживы отволокли в тайгу, там, на снегу следы оставлены были, свеженькие, будто место заранее присматривали.
Странно, но убийство стариком четверых гопников совершенно не произвело впечатления — единственное, что несказанно удивило, так стремительные действия старца, и в них ни одного лишнего движения, хотя все виделось как-то смазанным, неестественно быстрым. Лешка не понимал, что происходит в душе, но на трупы смотрел спокойно, с каким-то мрачным удовлетворением, вроде того, что «собаке собачья смерть». «Газель» отогнали километра за три от того места, куда стаскали тела убиенных, а там пошло редколесье, и к удивлению удалось загнать микроавтобус метров на полтораста в тайгу, за молодые елочки. Так что если кому приспичит по нужде сходить, на машину наткнется чисто случайно. Тем более, к вечеру пошел снежок, так что след от протекторов будет скрыт. А вот на трофейном «уазе» проехали почти две сотни верст, но свернули на проселок, не доезжая до курорта — и хорошо, там проживали люди и могли приметить машину, хотя они, понятное дело, номера предусмотрительно сняли, как и характерный бампер-«кенгурятник». Таежных «бегунцов» в здешних краях хватает, охотники, старатели и всякие грибники разъезжают, поди тут отличи один автомобиль от другого, если характерных признаков нет. Саму машину прикрыли молодыми елочками, привычно уже, срубили их быстро — несколько взмахов топорами, инструментом незаменимым в здешних условиях. И пошли к скальнику, где и расположились на биваке.
Нарубили лапника, поставили маленькую палатку, натаскали сушняка. С водой проблем не было — наледь подтаяла у подножия, и родник пробил себе русло во льду. Разогрели консервы, вскипятили чай — ужин удался на славу. Дед курил, Алексей же прихлебывал чаек, поглядывая на играющий отблесками небольшой костерок. Тихо переговаривались между собой, продолжая начатую еще в дороге беседу.
— Все просто, паря — после апокалипсиса враждующие стороны решили последствия убрать — планета ведь для жизни нужна. Да и сама мать-сыра землица вполне разумна и живет по своим законам, люди для нее вроде помехи, как блохи на собаке. Когда кусать сильно начинает, она их отряхивает, устраивает всякие катаклизмы — землетрясения, наводнения, извержения вулканов, да хоть библейские потопы. Все казни египетские, прямо слово, включая эпидемии, оледенения и засухи. Не смотри на меня так, я не безумен — вот на этом месте ты завтра во многом сам убедишься. П редтечи и смогли с планетой сговориться — здесь своего рода генератор, что вызвал дезактивацию излишней радиоактивности, а заодно и всего оставшегося ядерного оружия, превратив бомбы в болванки. И забыли на долгие тысячелетия, пока пытливый человеческий разум снова не придумал оное. Теперь настала пора опять эту напасть дезактивировать излучением, показательную порку устроить, и блошек докучливых к порядку привести…
