Потому что я верю в жизнь… (безучастно).
Потому что я верю в жизнь… (безнадежно).
Потому что я верю в жизнь… (потерянно).
Садится на стул.
Сядьте, Макканн, сядьте, чтобы я мог вас видеть.
Макканн становится перед ним на колени.
(Живо, все с большей уверенностью.)«Бенни, Бенни, — позвал меня отец. — Поди сюда». Он был при смерти. Я подошел и встал на колени. В те дни я не отходил от него ни днем, ни ночью. А как же иначе? «Прости, — говорит, — Бенни, и будь счастлив». — «Да, папа». — «Ступай домой, к жене». — «Хорошо, папа». — «Берегись пройдох, нищих и бездельников». Он не стал уточнять, кого именно. «Я, — говорит, — всегда жил для людей и не жалею об этом. Делай свое дело и держи ухо востро. Всегда будь приветлив с соседями. Никогда, слышишь, никогда не забывай про свою семью. Учти, семья — это основа основ. Если окажешься в беде, дядя Барни тебя выручит». Я встал на колени. (Становится на колени лицом к Макканну.)Я поклялся на Священном Писании. Теперь-то я знаю, что самое главное. Самое главное, Макканн, — это почтение к родителям. Почтение! Вы поймите, Макканн… (Ласково.)Шеймас, кто был до вашего отца? Его отец. А до него? До него?.. (Торжествующе.)Кому обязан своим рождением отец вашего отца как не матери отца вашего отца. Вашей прапрабабушке. (Молчание. Он медленно поднимается.)Вот почему я добился такого положения, Макканн. Потому что всегда был в форме. Мой девиз: «И трудиться, и отдыхать — от души!» Не болеть ни одного дня! (Гольдберг садится.)И все же, Макканн, ударьте меня.
Пауза.
Ударьте меня по лицу.
Макканн встает, кладет руки сначала на колени, затем наклоняется и ударяет Гольдберга по лицу.
И еще раз, на дорожку!
Макканн ударяет его еще раз. Гольдберг тяжело дышит, улыбается.
Отлично!
Входит Лулу. Макканн переглядывается с Гольдбергом и направляется к двери.
Макканн (в дверях).Даю вам пять минут. (Уходит.)
Гольдберг. Поди сюда.
Лулу. Нет уж, спасибо.
Гольдберг. Что случилось? Мы, я вижу, сердимся на дядюшку Нэта?
Лулу. Я ухожу.
Гольдберг. Давай-ка тряхнем стариной, сыграем в «двадцать одно» на прощанье.
Лулу. Спасибо, я уже вчера наигралась.
Гольдберг. Не понимаю, девушка в твоем возрасте и с твоим здоровьем должна любить подвижные игры.
Лулу. Больно вы хитрый.
Гольдберг. Чем же ты хуже других?
Лулу. А по-вашему, я такая же, как другие?
Гольдберг. А что, другие — такие же, как ты?
Лулу. Не знаю я ничего про других.
Гольдберг. Я тоже. Ты — первая женщина, к которой я прикоснулся.
Лулу (тревожно).Что бы сказал мой отец, если б знал? Что бы сказал Эдди?
Гольдберг. Эдди?
Лулу. Эдди был моим первым возлюбленным. У нас с ним чистая любовь была. Не то что с вами! Уж он бы не заявился ко мне в комнату ночью с портфелем!
Гольдберг. А кто открыл портфель, я или ты? Ладно, Лулу-шмулу, что было, то прошло. Не обижайся. Поцелуй-ка меня лучше.
Лулу. И не подумаю.
Гольдберг. А ведь я сегодня уезжаю.
Лулу. Уезжаете?!
Гольдберг. Да, сегодня.
Лулу(в ярости).Вот как? Переспал и в кусты!
Гольдберг. Это еще вопрос, кто с кем переспал.
Лулу. Вы вероломно соблазнили меня, воспользовавшись тем, что я была не в состоянии сопротивляться.
Гольдберг. Кто ж тебе виноват?
Лулу. Вы, вы виноваты. Вы утолили свою гадкую похоть. Научили девушку такому, чего бы она не узнала, даже если бы в третий раз замуж вышла!
Гольдберг. Ишь какая шустрая! На что ж ты жалуешься?
Быстро входит Макканн.
Лулу. Я-то вам была не нужна. Вам бы только желание удовлетворить. О, Нэт, зачем ты это сделал?
Гольдберг. Ты хотела, чтобы я это сделал, вот я и сделал.
Макканн. Всё по справедливости. (Приближается.)Ну, что, выспалась?
Лулу (отступает в глубь сцены).Кто? Я?
Макканн. Такие, как ты, вообще слишком много времени в постели проводят.
Лулу. Что вы имеете в виду?
Макканн. Исповедуйся!
Лулу. Что?
Макканн (свирепо).Исповедуйся!
Лулу. В чем?
Макканн. В содеянном. На колени!
Лулу. Что ему надо?
Гольдберг. Исповедуйся. Жалко тебе, что ли.
Лулу. Кому? Ему?
Гольдберг. Еще полгода назад у него был духовный сан.
Mакканн. На колени, женщина! Выкладывай всю правду!
Лулу (пятится к задней двери).Я всё видела. Я знаю, что тут происходит, отлично знаю.
Макканн (наступает).Я видел, как ты своим развратом оскверняешь святые места. Прочь с глаз моих!
Лулу. Не задержусь!
Уходит. Макканн идет к левой двери, выглядывает и вталкивает в комнату Стэнли, одетого в темный, хорошо сшитый костюм и белую рубашку. В руке у него сломанные очки. Он чисто выбрит. Макканн закрывает за ним дверь. Гольдберг встает Стэнли навстречу и усаживает его на стул.
Гольдберг. Как поживаешь, Стэн?
Пауза.
Тебе лучше?
Пауза.
Что с твоими очками?
Гольдберг наклоняется.
Сломались? Жаль.
Стэнли с отсутствующим видом смотрит в пол.
Макканн (подходит к столу).У него лучше вид, ты не находишь?
Гольдберг. Никакого сравнения.
Макканн. Другой человек.
Гольдберг. Знаете что?
Макканн. Что?
Гольдберг. Мы купим ему другие очки.
Они начинают заигрывать с ним. Входят в роль, говорят мягко и со вкусом. На их реплики Стэнли не реагирует. Пока продолжается их диалог, он неподвижно сидит на стуле.
Макканн. Причем на наши собственные денежки.
Гольдберг. Само собой. Между нами говоря, Стэн, давно уже пора завести новые очки.
Макканн. Ты ведь ничего не видишь.
Гольдберг. Верно. Ты косой уже много лет.
Макканн. А сейчас еще больше окосел.
Гольдберг. Он прав, с каждым годом тебе становится всё хуже.
Макканн. Хуже некуда.
Гольдберг. Тебе нужно долго лечиться.
Макканн. Сменить обстановку.
Гольдберг. Уехать далеко-далеко.
Макканн. В заоблачные дали.
Гольдберг. Вот именно.
Макканн. Ты в тупике
Гольдберг. У тебя анемия.
Макканн. Ревматизм.
Гольдберг. Миопия.
Макканн. Эпилепсия.
Гольдберг. Ты на пределе.
Макканн. Ты конченый человек.
Гольдберг. Но мы можем спасти тебя.
Mакканн. От худшей судьбы.