Утром десятого января в квартиру явился Поляничко. Андрей не видел его уже почти год, за это время они пару раз созванивались, и не увиделись бы, наверное, вообще больше никогда, если бы не потребность в свидетеле — несмотря на то что Куприянова Мирошкин часто встречал в библиотеке, видеть на свадьбе его хотелось гораздо меньше, чем Поляничко. Правда, Серега за прошедшее время как-то совсем опростился, с него облетел приобретенный было за годы учебы в университете интеллегентский лоск. Сказывалась работа в охране цементного завода. Свидетель был одет в такие же разнокалиберные пиджак и брюки, что и жених, только верх у Поляничко был светлый, а из-под брюк выглядывали почему-то зеленые носки. Андрей с грустью подумал, что его единственный «друг», которому предстояло появиться на свадьбе, его наверняка скомпрометирует. «Эх, надо было все-таки Куприянова брать», — решил он, вслушиваясь в речь Поляничко, в которой теперь гораздо чаще проскальзывала ненормативная лексика. Но делать уже было нечего. В двенадцать дня к дому подъехал Слава — муж Лены, подруги Завьяловой, тот самый, который, рано женившись, промышлял теперь доставкой воды в офисы. Мирошкину и Поляничко предстояло погрузиться в «жигули» Славы и направиться выкупать невесту, для чего Андрей заранее наменял меди и купил кулек леденцов. «Машину я помыл», — зачем-то сообщил Слава, как будто чистая «шестерка» могла сойти за свадебный лимузин. Андрей кивнул — они с Ириной решили сэкономить на машинах, попросив мужей подружек невесты покатать их по городу. Подруги были только «за», предполагая, что их благоверные откажутся от выпивки за свадебным столом.
До «Октябрьской» доехали быстро. Андрей даже расстроился — ему все хотелось осмыслить происходящее, разобраться в нем, в себе и после того уж поняв и приняв… Но нет. Не сосредоточишься — попутчики все время отвлекали разговорами. А может быть, оно и к лучшему — в голове у Мирошкина росли сомнения. «Что же это, — думалось ему, — неужели так и женюсь без любви? Из-за голого расчета? Из-за квартиры? И не будет у меня больше никогда ни хорошего секса, ни радости, ни душевного подъема, ни безумств каких-нибудь?» Нет, нет, это оно к лучшему, что его отвлекали от дум. Вот уже и он — завьяловский дом, маргариновый заводик во дворе, нужный подъезд…
«Выкуп» начался у дверей квартиры, и тут Мирошкин убедился, что выбрал нужного человека, — Поляничко сыпал анекдотами и с лету разгадывал загадки. Наконец, метнув на поднос мелочь и бросив туда же горсть конфет, Андрей с сопровождающими лицами прошел в квартиру. В гостиной у окна, спиной к двери стояла девушка в свадебном платье. Андрей подошел, было, к ней и уже взял за руку, но почувствовал неладное — похожая по фигуре и волосам невеста не была Завьяловой. Это оказался последний розыгрыш, ради которого одна из подруг Ирки обрядилась в свое свадебное платье. Под дружный смех собравшихся Андрей получил наконец свою настоящую невесту. Вид Завьяловой неприятно поразил жениха — она зачем-то накрутила волосы и стала напоминать куклу. Подруга показалась ему даже симпатичнее. Хорошо, что хоть платье на его невесте не было классическим «сугробом», — совсем пошлость! Нет, платье прямое, но и в нем имелся минус. Его фасон скрадывал выгодные стороны фигуры Завьяловой, которые как раз стоило и показать, и они, возможно, могли произвести на жениха такое же впечатление, как тогда — на вручении дипломов…
Преодолев небольшое препятствие в лице группы алкоголиков-соседей, решивших не выпускать свадьбу из подъезда без выкупа — их удалось заболтать, — молодые и сопровождающие лица расселись по трем неукрашенным машинам и покатили на Таганку. Там помещался отдел ЗАГС, взявший на себя функции Грибоедовского, — тот ремонтировался. Регистрация была назначена на три, сразу после обеда, в зале присутствовала одна молодежь — родители по замыслу придумывавшей сценарий действа Ирины встречали молодых непосредственно в банкетном зале. Дородная женщина лет пятидесяти произнесла проникновенную речь, которая очень понравилась Мирошкину и почему-то рассмешила Завьялову, молодые обменялись кольцами. Зная о том, что уронить кольцо — плохая примета, Андрей фактически сам вдел палец в кольцо, с которым потянулась к его руке Завьялова, а ей надел кольцо так старательно, будто навинчивал гайку. С этого момента Завьялова стала Мирошкиной, а Андрей, успешно пройдя процедуру с кольцами, решил, что им сделано все для обеспечения счастливой семейной жизни. На выходе из загса молодые увидели пару, также расписывавшуюся в тот день и ожидавшую своей очереди. Невеста была на сносях, жених отрешенно смотрел куда-то в сторону, а чей-то пьяный родитель кричал им, сидя в машине: «Эх! Залетные!» Свежеиспеченная Мирошкина прижалась к своему супругу и зашептала: «Какой кошмар, ты только посмотри! Ведь это они из-за этого, наверное, только и женятся. Я так рада, что у нас все по любви. Ведь ты меня любишь? Я теперь это точно знаю — почувствовала в загсе. Как ты боялся уронить кольцо! Поцелуй меня». Андрей выполнил желание жены, поморщившись от сказанной ею глупости.