Так, Коростелевы получили десять тысяч долларов, которые, как теперь стало известно, они потеряли, Ирка приобрела половину однокомнатной квартиры, в которой она с мужем и так жила, а Андрей Иванович, в дополнение к возможности спокойно жить с нелюбимой женщиной на ее жилплощади заполучил неразрешимую проблему в виде колоссального долга, пусть и растянутого для возвращения на три года. За прошедшие с момента заключения сделки восемь месяцев Мирошкины, едва сводя концы с концами, умудрились выплатить по тысяче долларов родителям Андрея и этому Паше. Ему Ирина захотела отдать деньги в первую очередь. Поскольку у ее подруг они набрали по мелочи и часто на неопределенный срок, об этой части долга они даже и не думали. Не беспокоили их и шесть тысяч, занятых бабушкой у каких-то термопольских «олигархов», хотя и эти деньги висели на совести Мирошкиных. В конце концов впереди еще целых три года. Так казалось летом, до обвала. Теперь, конечно, перспектива возвращения такой кучи денег было весьма туманной. Но все-таки еще целых два года. «В конце концов бабушка старенькая», — приходило иногда в голову Андрею Ивановичу. Его очень беспокоил долг в тысячу сто долларов, срок возвращения которого неуклонно приближался, а заветный «обезьяний» тайник был пуст. А между тем кредитор-то был ох какой опасный!
Вспомнив все это, Мирошкин поежился. Его охватили нехорошие мысли: «Уже октябрь. Поставят на счетчик, потом, как водится, продай квартиру… Или просто убьют! Или покалечат! Проклятое время. И еще этот Петрович…» Андрей Иванович обернулся к жене, с чем-то возившейся в коридоре.
— А папа только за этим и приезжал? Ну, в смысле, кроме позвонить?
— Нет, не только.
Андрей Иванович напрягся. Тесть практиковал приезд с займом незначительных сумм денег, которые с него, разумеется, никто потом не спрашивал. Мирошкину это очень не нравилось, он выдержал пару тяжелых разговоров с женой, после одного из которых она все-таки отказала отцу в очередном вспоможении. После этого Ирка проплакала всю ночь и дня три не разговаривала с мужем. Что же касается Петровича, то он просто поменял тактику — теперь, перед его появлением на улице Красного Маяка, внучке предварительно звонила Ирина Алексеевна и затягивала свою привычную песню о том, что «сын и мальчишки голодают». Иногда она плакала. В результате деньги Петрович все-таки получал… «Впрочем, — подумал Андрей Иванович с надеждой, — возможно, дело вовсе не в этом. Может быть, у ребят что-нибудь опять случилось?» С братьями Завьяловыми почему-то всегда что-нибудь да случалось. Младший числился в вечерней школе (Мирошкин с удивлением узнал, что такие еще сохранились) и собирался в охрану того же пельменного склада, при котором уже служил старший. Благодаря этому обстоятельству Завьяловы регулярно имели на столе «списанные» пельмени. Братьев почему-то регулярно били на улицах хулиганы, что Андрея Ивановича особенно поражало, — за все годы жизни в Москве ему ни разу не довелось оказаться жертвой уличного насилия. Но дети Валерия Петровича как будто притягивали к себе приключения… Однако то, что сообщила мужу Ирина, явно выходило за рамки привычного и даже отвлекло его от дум о долгах, бандитах и «счетчиках».
— Хозяева гонят родителей с квартиры, — трагично выдохнула из себя Мирошкина.
— Как?
— Ну, этот Леша — хозяин — приехал проверить, как идут дела с ремонтом, видит, что ничего не сделано… В общем, дал им три дня на выезд.
— Этого следовало ожидать. Ах какой молодец этот Леша — сразу все понял. Не удалось Петровичу его развести, как тех, из «Отрадного».