— Только попробуй выбросить — жалеть будешь всю оставшуюся жизнь, — сказав это, Мирошкин не придумал, что он еще такое сделает Ирине, о чем она будет жалеть «всю жизнь», но угроза возымела действие. Ирка бросила книги на пол, опустилась следом за ними и зарыдала.
— Ненавижу тебя, — почти прорычала она, — всю жизнь ты мне испортил! Взял и украл жизнь! Вор! Зачем я только связалась с тобой?
— Как зачем? — Мирошкин вполне овладел собой и принял в разговоре с женой язвительно-издевательский тон. — А кому ты была нужна? Ну, кроме этого твоего Паши, которого я ни разу не видел и не знаю, что он из себя представляет. Да и то, быстро он тебя позабыл — жена, ребенок у него… Так что я — твой последний шанс. А потому выбирай выражения. А то ведь…
— Не последний.
— Что — «не последний»?.. Ах, вот как?
— Да! Когда я сутки сидела во Внуково, собираясь лететь в Термополь за деньгами, а ты здесь спокойно спал, даже не думая, каково мне там, я познакомилась в аэропорту с мужчиной…
— Знатным термопольчанином, — продолжал язвить Мирошкин.
— Нет, москвичом. У него, как и у меня, бабушка в Термополе живет. Мы с ним прекрасно общались, сидели в кафе, обменялись телефонами… Он даже мне потом звонил и предлагал встретиться… Дура я, дура…
Ирина зарыдала. «Действительно, дура», — подумал Мирошкин и вернулся на кухню. «Империя страсти» закончилась. Андрей про себя пожалел, что не смог оценить «достоинства» сегодняшней жертвы Фоменко, и выключил телевизор. «Главное, не подавать виду, что она меня задела этим… А она и вправду не задела. Мне абсолютно плевать. Так! Чем же заняться?» Его взгляд упал на сумку. «Правильно! Надо посмотреть, что осталось от контрольных работ пятиклассников после того, как я ими задницу вытер». Заодно он достал коробку конфет, бутылку, прочие «дары» и отнес на кухню. Из комнаты доносились всхлипы и бормотание жены: «Я не хочу так жить… Это не моя страна, зачем я родилась сейчас…» Андрей Иванович раздраженно помотал головой. «Даже никто и не вспомнил, что у меня сегодня праздник — День учителя, — нашел он дополнительный повод обидеться, хотя до того как наткнулся на конфеты, сам позабыл об этом. Контрольных работ осталось мало. «Надо будет всем поставить зачет, без оценки, — решил учитель, — дети, конечно, удивятся, но делать нечего. Что-то придется придумать, как будто это некий педагогический прием». Андрей Иванович взял из ополовиненной пачки первый листочек и прочел: «Кто такой цивилизованный человек?» Это был заголовок. Ниже следовало: «Человек аккуратный. Он живет в этом мире уже давно. Он на сегодняшний день очень хорошо образован, умеет строить доступное богатым людям жилье из дерева или камня. Он прелично одевается в одежду, подходящую по сезону, а не в шкуру. Он умеет добывать огонь в каминах и воду из крана. Он разводит костры не в яме с камнями, а в печи или уже в камине». Учитель ухмыльнулся: «Выходит, у кого камина нет — нецивилизованный человек. Ох уж мне эти «золотые детки». Ну, хоть ошибок немного. Кто это?» Прочитав фамилию ученика, Мирошкин взял следующий листок, на котором под тем же заголовком следовало: «Он живет в благоустроенных домах. Работает и тем самым прокармливает свою родовую общину, то есть семью, гловою в семье является мужчина или муж. Не все люди идут в ногу с цивилизацией. Допустим страна Япония. Эта страна одна из самых цивилизованных стран в мире. Там у человека болие многочисленных возможностей. На пример: стоя не долеко от дома хозяин квартиры может сказать в микро-фон название электропредметов, микро-фон посылает сигнал компьютеру, который подключается в сеть и включает любой бытовой придмет по жиланию хозяина. Все это создал человек цивилезованый, который стремится все больше познать и сознать». Тут ошибок было много. Взять третий листочек Мирошкин не успел, он почувствовал, как его шеи коснулись горячие губы и одновременно ощутил на затылке влагу — жена беззвучно плакала. Андрея Ивановича знакомо передернуло — как от удара тока, — но он привычно подавил в себе отвращение. «И как она смогла так незаметно подойти!» Стремясь побыстрее отделаться от Ирины, Андрей Иванович встал со своего места и обнял жену.
— Ну, что ты, Ирочка? — легонько похлопал он ее по спине. — Ну, успокойся. Я все понимаю… И ты меня пойми, я устал, как собака, в институте полный маразм из-за этой дуры Богомоловой, которая тебе звонила и сказала, что меня на работе нет, а я там был. Мне бы в душ и спать, а тут…