— Следите за вашим языком, сержант!
— Сержант? Я в первую очередь наемник. Наемников без роду-племени не интересует такая мишура, как звания. А замолчать приказывайте своей собаке.
— Что?!.. — генерал побагровел, казалось, его сию секунду хватит апоплексический удар.
— Ха… ха-ха-ха!
Все обернулись.
Сэр Меллори, поблескивавший пенсне со своего места, утратил обычную невозмутимость и засмеялся.
— Граф?
— Ха-ха-ха... Вы проиграли, генерал. «Бойцы СРТ не могут ходить на коротком поводке». Не вы ли говорили так всего несколько дней назад на этом самом месте?
— Да, я говорил, но…
— И были совершенно правы, генерал. Этот ершистый пилот из СРТ согласен исполнять свои обязанности за половинную плату, а вы еще недовольны? Следовало бы отнестись к нему куда как более благосклонно, а не выплескивать на него раздражение. Вы не согласны, адмирал? — он взглянул на адмирала Борда. Тот одобрительно кивнул головой.
— Хорошо... я согласен с условиями, поставленными сержантом. Хотя их и не стоит афишировать, чтобы не вводить в соблазн остальной личный состав.
— Доктор Пэйнроз?
Сэр Мэллори обратился к главе Исследовательского отдела, доктору Пэйнрозу.
— Я просмотрел отчет, который получил от лейтенанта Лемминг. Сержант Сагара совершенно необходим для наших дальнейших исследований, касающихся лямбда-драйвера.
— Очень хорошо. Есть ли какие-нибудь возражения? — сэр Мэллори обвел взглядом остальных руководителей, расположившихся за круглым столом. Никто не осмелился возразить.
— Тогда мы согласны. Капитан первого ранга Тестаросса, вы, должно быть, устали командовать такими чрезмерно самостоятельными подчиненными. Выражаю вам свое сочувствие.
— Никак нет. Мои подчиненные — самые лучшие, — с воодушевлением ответила Тесса, и сэр Мэллори лишь улыбнулся.
— Что же, не могу сказать, что вы здесь, на Западно-Тихоокеанском флоте, не цените своих людей. Жду от вас великих дел и в дальнейшем.
— Да, сэр. Это честь для нас.
— Э-э, сержант. Вы сказали, ваше имя… Сагара Соске, правильно?
— Так точно, сэр.
— Постараюсь запомнить. Хорошо, обсуждение закончено. Итак, дамы и господа, позвольте откланяться.
Едва онлайн-совещание завершилось, и призрачные голограммы участников растаяли в полумраке, Мардукас повернулся к Соске:
— Не ожидал такого сражения, — ошеломленно покачав головой, проговорил он. — Сержант, вы отняли у меня несколько лет жизни. Когда вы начали перечить генералу, меня прошиб холодный пот.
— Так точно, сэр. Прошу меня извинить, господин капитан второго ранга, — покорно отвечал Соске, склонив голову.
Мардукас только вздохнул, махнул рукой, и вышел из конференц-зала.
Заговорил Калинин.
— Теперь доволен?
— Так точно, товарищ майор.
— Ты возмужал.
— Майор?..
— Я поговорю с тобой попозже. Зайдешь ко мне, расскажешь о Гауроне. Чем-нибудь тебя угощу.
— Х-хорошо…
Он покровительственно похлопал Соске по плечу и покинул зал. Удивленный Соске проводил его взглядом. Это тоже было необычно — майор крайне редко хвалил его.
В опустевшем конференц-зале остались только Тесса и Соске.
— Э-э… — Тесса, встала, нерешительно разгладила полу своего форменного кителя цвета хаки, — …я хотела сказать вам, что… что, я очень сожалею о том, что наговорила недавно.
— Недавно?
— Да. Я имею в виду… перед гонконгской миссией. Когда я накричала на вас.
— А…э-э… — Соске растерялся, не зная, что ответить. — Я тоже виноват.
— Нет. Вовсе нет. Я… я завидовала Канаме. Ревновала к ней. И выплеснула все на вас…
— Командир...
— Мне очень стыдно. Я вела себя как испорченный ребенок. Но… но, отчасти, это получилось из-за вас. Я не собираюсь оправдываться, это было непростительно, но… Мне надо было принять решение, и поэтому, я…
Удрученная и подавленная Тесса сначала не смела поднять глаза, потом все-таки робко взглянула на Соске, и прошептала едва слышно:.
— …Но, может быть, мы все еще можем остаться друзьями?..
В этот момент на Соске снизошло озарение. Нет, он так и не понял, почему она тогда так рассердилась, и почему заплакала, но он осознал свою главную ошибку.
Тереза Тестаросса не была богиней.
Она не была всемогущим существом, святой или кумиром, которому нужно поклоняться и курить фимиам. Она была, прежде всего, шестнадцатилетней девушкой. Оказывается, она могла сердиться и плакать, временами говорить глупости. Ее ранили необдуманные слова, которые он имел наглость ей говорить. Если подумать, то она не так уж сильно отличалась от одноклассников Соске. И от Чидори Канаме. Ему и раньше представлялось множество случаев понять это, но почему же на его глазах словно висели шоры? Почему же он не обращал внимания? Не мог понять ее?