Руки сапера потянулись к животу, нащупали набухшую от хлынувшей крови – Олег чувствовал, как уходит из него кровь, унося с собой силы и сознание, – нащупал рубаху и еще что-то мягкое, живое, вышедшее вместе с кровью. Из последних сил повернул голову к свету – страшна, ох, страшна темнота. Проем заслонила “лимонка”, приготовленная для броска, и Олег едва дотянулся до нее пальцами и, когда она поддалась, тронулась, удержал в ладони. Единственное, что ему пока не изменяло, – слух. Л он выделил гул того, дальнего боя, только теперь он почему-то слышался значительно ближе. Потом вроде бы что-то крикнул прапорщик, однако поднять голову и посмотреть на площадь Олег уже не мог. Хорошо, что усики в кольцах гранат они отогнули заранее, теперь это уже не кольцо в гранате, а шпилька, вытащить которую можно и в самый последний миг. Неужели все-таки придется погибнуть? Неужели, имея под рукой столько оружия, все равно останешься бессилен?.. А как легки в полете чайки над морем. Только почему оно штормит в ясную погоду? Волны становятся все сильнее, выше, они накатываются на берег, захлестывают курсантов с мореходки. Лично он хочет отбежать, но его схватили за руки “черные аисты” и подставили под очередную волну…
…Не успели “духи” оттащить Рокотова or склада, как в нем раздался взрыв. Из четверых мятежников, скрывшихся в пещере, спотыкаясь, придерживая руку, назад выбежал лишь один. За его спиной занималось пламя, и теперь у оставшихся в живых не возникало сомнений: через несколько мгновений все, накопленное долгими месяцами и обещавшее успех в предстоящей борьбе, взлетит на воздух.
Оставалось одно: уходить как можно дальше от склада. Уходить тем, кто не обременен ранами. Изатулла поднял было пистолет на повисшего на руках моджахедов прапорщика, но, прислушавшись к приближающейся стрельбе, приказал тащить пленника за собой.
Мощный взрыв в глубине ущелья остановил на миг и отступающих мятежников, и их преследователей – высадившихся из вертолетов “командос”.
– Может, склад? – лежа за камнем, повернул голову к старшему лейтенанту Карин. – Эмгэбэшник что-то говорил про склад у Изатуллы.
– Скорее всего, – согласился Верховодов. – Значит, поняли, что им крышка, уничтожают склады. Стой, не дергайся, – остановил ефрейтора, когда тот хотел перебежать к новому укрытию.
Только двоих из “ниточки” он взял с собой преследовать “духов”: фельдшера и Карина. Хватова – если все же сведения о пленных подтвердятся и улыбнется удача вырвать их, и тут уж медицине – первая скрипка. А Юрка… С Юркой сложнее и проще одновременно. Такие, как Юрка, своей службой заставляют выбирать себя. Когда говорят, что в Афгане гибли лучшие парни – не берем в расчет разгильдяйство и случайности – то это правда. Путник, если хочет достичь цели, запрягает лучшую лошадь. Командир для боя выбирает лучших солдат. Жестокая логика войны – там, где из лучших погибал один, средних и плохих солдат могло лечь шесть-семь. Эту арифметику и расчет знали, конечно, все командиры, но… но, наверное, великий грех производить эти расчеты и предъявлять им какой бы то ни было счет.
Потому, собственно, и лежал Юрка Карин за соседним камнем, грыз какую-то прошлогоднюю травинку и нетерпеливо поглядывал вперед. “Командос” – в пятнистых куртках и брюках, увешанные подсумками с магазинами и гранатами, достаточно умело выдавили “аистов” сначала на “зеленки” у серпантина, затем, после первого же пленного, направили отступление мятежников прямо на базу.
По всему выходило, что Изатулла уже где-то рядом, что нужны всего два-три броска…
– Командир, – позвал из-за своего укрытия фельдшер, – посмотри вперед.
От мятежников с белым платком в вытянутой руке шел, сильно прихрамывая, небольшого роста мятежник с густой, до самых глаз, бородой. Стрельба постепенно утихла с обеих сторон, и от “командос” навстречу хромому вышел один из офицеров. Они приближались друг к другу медленно, настороженно зыркая по сторонам, и, дойдя до расстояния разговора, остановились. Ничего не понимая по-афгански, Верховодов тем не менее пытался поймать обрывки фраз, что-то попять по интонациям мятежника. Но расстояние было большим, переговоры короткими. Хромой заковылял за свои валуны, и Верховодов, воспользовавшись затишьем, вместе с Кариным и Хватовым перебежал к афганскому комбату.
Тот выслушивал своего парламентера и обрадованно кивал Верховодову – хорошие вести.
– Там… э-э, ваш командор, – показал комбат на ущелье. – Они… э-э, отдать, мы не… о-э…