Так неожиданно для себя оказавшись на гражданке, по мужскому обыкновению он сразу раскис и запил, что называется, по-чёрному. Жена его, по женскому обыкновению пыталась «бороться за мужа». Но однажды она ему так надоела с этой борьбой, что чуть не порешил благоверную. Запомнил только её испуганное лицо, как она хватает детей и убегает от него. А у него в руках – нож. Как?! Откуда? Сам испугался больше жены. Понял, что дошёл до ручки, до края. Пора останавливаться. У жены его возникла совершенно недопустимая по мужскому мнению для истинной женщины мысль: «На кой чёрт мне это надо? Я имею полное право на элементарное женское счастье, а великомучениц в русских святцах и так слишком много». Она сгребла двоих детей в охапку и укатила к маме в Псков. Феликс Георгиевич на неё, против обыкновения мужей, у которых всегда жена виновата, не обижался за такой фортель, а очень даже понимал. Тем более, благодаря её поступку, он вовремя опомнился и нашёл в себе силы остановить это медленное самоубийство. Понял, что не просто ногу потерял на войне, а всего себя там оставил. И с этим надо что-то делать.
Зачем он продолжает воевать, создавая сложные условия жизни для самых близких, хотя им и так не сладко? Легко жене было мотаться с ним всю юность по точкам службы? И должна ли женщина подыгрывать и прислуживать этим завоевавшимся дуракам? Что для её мира все эти бессмысленные войны, где они так остервенело молотят друг друга ради какой-то им самим непонятной цели?
За что ты там воевал? «Ради Родины», как лениво блеют избитые слова языки тех, для кого эта самая Родина ничего не значит? Нет, не за свою страну ты воевал, не за благополучие собственных детей, а за обогащение и бесконечное благоденствие чуждой тебе и совершенно чёрствой к таким, как ты, верхушки – различать надо. Если бы ты воевал ради СВОЕЙ страны, в твоём городе по идее не должно быть нищеты и бездорожья, твои дети должны учиться в лучшей школе. А здесь до сих пор нет ни одной нормальной дороги! Двадцать первый век на носу, а кругом бродят какие-то оборванцы, которые по пятьдесят лет непонятно на кого отпахали на заводах и в колхозах, и теперь на бомжей стали похожи. Любой мент по незнанию в кутузку может упечь как «асоциальный элемент». Что они обрели, когда ты якобы ради них свою кровь проливал где-то на чужбине? Ни-че-го.
Собрался он поехать к сестре, но потом передумал. Не захотел её расстраивать своим растерзанным видом. Старшую сестру он обожал и всегда тайно жалел. Была она замужем за матёрым бандитом, хотя при этом умудрялась быть счастливой, так как очень любила своего мужа. Из трёх её младших братьев Феликс Георгиевич был средним. Старший из них – Всеволод Георгиевич был физиком-ядерщиком и ещё в Перестройку уехал с семьёй в Иран. Младший состоял одно время в банде свояка и несколько лет тому назад был убит в уличной перестрелке. Так что из всего некогда большого их семейства сестра осталась самым близким ему человеком. Неугомонный свояк тоже звал в свою банду-команду, но Феликс Георгиевич отказался. Сказал, что навоевался и настрелялся в людей до боли в руках.
Поехал куда-то на Урал в заброшенный монастырь, так что некоторые решили, будто стал он отшельником. Но на самом деле Феликс освоил там кузнечное ремесло, да так виртуозно и самозабвенно стал им заниматься, что от заказов отбоя не было. Он делал непередаваемой красоты решётки для особняков новорусской элиты и такой же непередаваемой изящности оградки на кладбища. Для тех же новых русских. А поскольку и особняков, и богатых могил в последние годы стало появляться всё больше и больше, то и работа стала приносить хороший доход.
Феликс Георгиевич вернулся в родной город, поселился в опустевшем родительском доме и стал выполнять самые разные работы на заказ. Одному банкиру он выковал для усадьбы в Подмосковье точную копию ограды Летнего сада с такой же точной копией ворот Екатерининского дворца в Царском Селе. И хотя классицизм ограды и рококо ворот плохо сочетались друг с другом, но такие нелепые заказы не обладающих вкусом и стилем богачей были нормой. Да и отчего же не выковать, раз человек платит за свой каприз такие безумные деньги? Другому заказчику, финансовому директору солидной столичной фирмы, Феликс сделал копию ограды Фонтанного дома для особняка в Испании. Когда того нашли убитым в этом самом особняке, уже его родственники заказали ограду на могилу в виде решётки Певческого моста в Петербурге. Так же ему заказывали чеканку и травление для отделки богатых гробов.