Николай Леонов
Деньги или закон
Пролог
Загородное шоссе упиралось в ворота парка, в глубине которого и находился особняк одного из самых богатых людей России Ильи Ильича Турова, президента банка… Впрочем, здесь мы и остановимся; перечислять его должности – бумагу переводить, да к тому же ничего в конце концов не разберешь, тем более не запомнишь: председатель… президент… вице-… глава… сопредседатель… Таких должностей у него было значительно больше, чем пуговиц на одежде обычного человека.
Налоговая инспекция должна была бы держать ради контроля над финансами бизнесмена специальное подразделение, но не держало. Секретарь вовремя подавал декларацию о доходах, девушка из инспекции смотрела на нее, как смотрит сельский житель на дорогу в город: она бесконечна, теряется в клубах пыли, да и чего на нее смотреть, все ясно, до конца все равно не дойдешь.
Девушка вместе с бумагами получала флакон в сафьяновой коробочке, исписанный золотом. Из чужих слов она понимала только одно: «Париж». Сколько получал старший налоговый инспектор, никому ведомо не было.
Извозчик щелкал бичом, коляска катилась в парк.
Дело происходило в наши дни, но посыльного ждало не суперавто, а запряженные в коляску лошади. Правда, случись здесь человек сведущий, он бы определил: цена каждого рысака значительно выше цены сверкающего «Ягуара».
Ворота парка были массивные, литые, их украшали чугунные клыкастые звериные головы, ворота открывались и закрывались бесшумно, словно шелковые портьеры. При воротах стояла охрана в штатском.
Широкое шоссе за оградой уползало в тень парка, разветвляясь дорожками; но цветы были экзотические, причудливые. Даже гладиолусы, и те казались прибывшими издалека.
Парк – смешанный лес, мощный, будто его посадили сотни лет назад – дубы и березы, – все это уверенно произрастало на ровной, густой, как ковер, траве.
Гуров ехал в коляске, с наслаждением опустив руку в плотную, яркую, шелковистую траву – она скользила меж пальцев. На лужайках били небольшие фонтанчики, время от времени поднимаясь высоко и пышно. Гуров недавно был в Анталии, где парки содержались идеально, но подобной красоты и ухоженности не встречал.
«И здесь убивают, – подумал полковник, – дрянь люди… А угодья великие. И как это их не истребили? Топоров не хватило?»
Гуров увидел знакомую картину: две «Волги» с мигалками и правительственные черные монстры, иномарки в неисчислимом количестве. Среди машин стояли и прогуливались люди: поблескивали лысины, седины, набриолиненные головы.
Гуров поморщился: по закону на месте происшествия должны находиться пятеро: прокурор, следователь, эксперт, врач и он, сотрудник розыска. Но здесь скопилось человек сорок, все суетились, мешали друг другу.
Гуров шагнул к крыльцу. На мраморной лестнице в неестественной позе лицом вниз лежал мужчина, судя по всему, он был давно мертв.
Глава первая
– Лев Иванович, ты словно гость на именинах, на которые тебя никто не пригласил, – пошутил генерал-лейтенант Орлов, друг и непосредственный начальник сыщика.
– Эх, Петр Николаевич, – ответил Гуров. – Все затоптали, перекопали, теперь решили на прокуратуру и ментов свалить.
– Остынь, Лева.
– Вот, Лева, а не «Лев Иванович».
– Ну, ты уже понял? – Орлов потер красное бугристое лицо. – Брата хлопнули, а сам жив.
– Ладно, мне тут делать нечего, пойду чайку попью.
– На веранде накрыто, – сказал Орлов.
– Служебный пес на кухне ест. Когда собираемся и где?
– У меня, часа через два.
Гуров кивнул, пошел искать черный ход.
Подошел полковник Крячко, друг и подчиненный.
– Ты ничего не приметил? – спросил Гуров.
– Под ноги смотреть – пустое дело, здесь полк прошел, на крышу не поднимался, но и ни к чему: они вошли через парадный вход, ничего не ломали.
– Ладно, – сказал Гуров. – Поеду домой, помоюсь и переоденусь.
Первое совещание по делу – всегда самое бестолковое и говорливое, мало конкретики и много предположений. На этот раз помощник прокурора Федул Драч проявил характер. Высокий, худой, с носом, похожим на клюв хищной птицы, резкий, прямой, двадцать лет в помощниках – он никого не боялся и говорил что думал.
– Сейчас мы определим направление работы, создадим группы, договоримся о связи. Следователи пишут на мое имя, оперативники – на имя начальника главка генерал-лейтенанта Орлова.
Поднялся Орлов.
– Лев Иванович, забирай своих людей, к ночи подготовь план мероприятий, согласуй с прокуратурой.
Когда столпились в дверях, кто-то негромко проговорил:
– Недолго билася старушка в злодейских опытных руках!
Гуров открыл дверь кабинета, следом вошел Крячко, спросил:
– Чего изволите?
– Ищи Котова и Нестеренко.
– Да ведь бывшие…
– Неважно. Они прирожденные сыщики, а брать из МУРа неизвестно кого я не собираюсь. Теперь докладывай.
– Когда я приехал на место, там уже работала группа МУРа. Врач писал первичное заключение. Выстрел произведен в спину из «Макарова», пуля прошла насквозь, ее обнаружили в одном из деревьев, стреляли с восьми метров, умер сразу. Вскрытие, как говорится, покажет. Использован глушитель.
– Точно, прямо в сердце, – заметил Гуров.
– Убийца перед выстрелом стоял твердо, следы четкие.
– Сколько человек ночует в доме?
– Сегодня пятеро: служанка, дворник, дворецкий, брат хозяина (его и убили) и невеста убитого. Слуги приходят к девяти, это когда хозяина с хозяйкой нет, если ночуют, распорядок иной. – Крячко взглянул на Гурова. – Выводы? Как всегда: и в хрущевке, и во дворце берет всегда свой.
– Что в сейфе?
– Примерно миллион валюты, коробочки с камушками. Есть тайник, но он пуст.
– Ты не выяснил, почему такие деньги в домашнем сейфе?
– Не у кого выяснять.
Коротко постучав, пришли сутулый, внешне похожий на третьеразрядного карманника, отставной подполковник Григорий Котов и отставной полковник-розыскник, высокий, с выправкой строевого офицера, Валентин Нестеренко. Уволили их под горячую руку уже много лет назад, работали они в частном сыскном агентстве, иногда помогали Гурову. Предлагали им вернуться, все звания, регалии, выслугу восстановить, но «хлопцы» косо глянули друг на друга и отказались. И дело не в том, что Гуров, обычно работающий по особым заданиям, денег никогда не просил, но умел сделать так, что средства на бензин и врачей у группы имелись. Деньги нужны, против правды не попрешь, но оперы привыкли к Гурову и Крячко, знали, лишнего писать не заставит, а на слово всегда поверит.
Пришел заместитель начальника МУРа генерал Соболь.
– Дерьмовая публика, – сказал Крячко, – одни рожи, и все приказывают, красуются. Зачем столько начальства приезжает – театр абсурда.
– С осмотром успели? – спросил Гуров.
– Основное успели: «пальчики» сняли, следы сфотографировали, слава Богу, начальство позже навалилось.
– Хозяин где?
– В реанимации. Он позже приехал, прошел в кабинет, сейф был открыт, ключи в замке. Мужик в кресло опустился, – я, честно, подумал, – растерялся человек, а врач пульс пощупал, приказал кардиограмму сделать, и увезли.
– Ключи изъяли? – спросил Гуров.
– А то… Неродные, но выполнены классно, в замке ни одной царапины.
– Как проникли?
– Парк обнесен забором, внешних повреждений нет, сигнализация не сработала. Подкоп не обнаружен, окна, двери в полном порядке.
– Цвет московского розыска в сборе, – усмехнулся Гуров. – Грех не поднять это дело.
– Сдается мне, – задумчиво сказал Крячко, – тут дело семейное.
– Да… Хозяин прошел мимо мертвого брата, не остановился, – покачал головой Гуров, – а увидел открытый сейф и отправился в реанимацию. Что взяли из сейфа? Я не политик и не финансист, но мне известно, кто такой Туров. И я не знаю, что может этого человека остановить.
Илья Ильич Туров, которого за глаза все называли Туром, был среднего роста, с непропорционально большой головой, покрытой рыжими короткими волосами, держала голову могучая шея, переходящая в широкий торс, при длинных сильных руках и коротковатых мощных ногах. При всей, казалось бы, своей внешней несуразности он был если не красив, то интересен, скорее даже значителен. Создавали такой образ огромные, широко расставленные глаза, неукротимая мощь и энергия, исходившие от этого человека.