На том самом собрании Акула так и не сумел достойно ответить на дерзкую ставку Уитмера. С тех пор прошло достаточно дней, чтобы вскрылись слабые места нашей стратегии. Но ничего не произошло. Ни движения, ни попытки реванша.
– Не похоже ли это на засаду? Есть догадки? – снова выдохнул Добби, словно опасался услышать ответ.
– Может, точат какой-то тайный клинок…, – сам себе шепнул он.
Видение будущего рисовало перед глазами отчет – тот самый, способный разжечь "Хлебные войны". В прошлой жизни он появился прямо перед собранием акционеров. Сейчас же – до него оставалось пятьдесят три дня. Вероятно, работа шла в спешке, и задержка была лишь следствием нехватки времени.
– А разве не тревожно? – Добби прищурился, ожидая признания.
Нет. Волна тревоги так и не поднялась. Оружие противника давно известно, а контрмеры приготовлены. Оставалось лишь ждать.
Впрочем, время не уходило впустую. Нельзя было позволить себе зацикливаться на Белой Акуле.
Для поддержания влияния внутри "Голдмана" в неофициальный список инвесторов фонда добавлена новая позиция. Затем вложено сто миллионов в акции компании, чьи клинические испытания завершились успехом. Бумаги взлетели на пятьдесят три процента, прибыль составила около пятидесяти миллионов.
Проект "Юникорн" тоже удержался на плаву. Не стал чудом вроде "Генезиса" – но то и было исключением из правил.
Дэвид управлял процессами уверенно, без суеты. Всё шло размеренно, и теперь оставалось лишь ждать следующего шага.
Дзынь!
Экран загорелся знакомым уведомлением. Пришло письмо – то самое, которого ждали. Отправитель – тот самый детектив. Частный сыщик из Силиконовой долины, нанятый для деликатной работы. Когда-то ему поручили проверить бывших сотрудников, покинувших "Теранос". Он уверял, что управится за три дня, но вскоре попросил отсрочку. Вопрос показался подозрительным. И, как оказалось, не зря….
В документах значилось сухое: "Тед Эриксон, 58 лет, скончался от рака три месяца назад".
Поиски привели в тупик – нужного человека больше не существовало. В воздухе повисла горечь несбывшегося ожидания. Если догадки верны, именно Эриксон нанимал частного сыщика, чтобы копнуть глубже в дела "Теранос". Человек, решившийся на такой шаг, вполне мог оказаться ключевым свидетелем, готовым приоткрыть завесу тайн. Но судьба распорядилась иначе.
Строки, выделенные жирным, складывались в ясную картину: некогда Эриксон возглавлял отдел разработки, именно под его руководством создавалась основа ключевых технологий компании. Однако год назад его внезапно уволили. А через несколько дней вернули, но уже не руководителем, а жалким техническим консультантом. Всё было предельно очевидно.
"Это ведь понижение, не так ли?" – шепнуло сознание, словно услышанное на совещании издевательское эхо.
После этого началась череда бед: глубокая депрессия, возвращение когда-то побежденного рака. Болезнь сжигала человека, а вскоре и вовсе оборвала жизнь.
В отчёте значилось ещё одно важное обстоятельство: первой тревогу подняла его жена. Именно она обратилась к сыщику, чувствуя неладное. Её беспокойство пахло правдой – в компании мужа происходило что-то серьёзное. Технические конфликты? Давление сверху? Всё оставалось под грифом "конфиденциально". Эриксон молчал, как будто поставил замок на каждое слово. Даже встретившись с вдовой, вряд ли удалось бы вырвать хоть крупицу фактов.
И всё же в памяти всплыла обронённая когда-то Эмили фраза.
– В компании творится грязь. Стоит лишь указать начальству на ошибки – и начинается травля. Десятки людей уходили, потому что не выдерживали.
Те слова теперь звучали особенно звонко, почти звенели в висках. Значит, Эриксон мог оказаться одной из жертв внутреннего давления. Учитывая характер вице-президента Шармы и тон отчёта, ничего удивительного в этом не было бы.
"Вот оно… слабое место "Теранос"." – мысль засверкала холодным светом. В отличие от тщательно укрытых технических секретов, доказательства систематической травли добыть гораздо проще.
Эта мысль подтолкнула к действию. Телефон мягко завибрировал в руке, и гудки, будто растянутые, тянулись в тишине. Наконец на другом конце раздался знакомый голос Эмили.
– Починила наконец? – прозвучал вопрос с лёгкой насмешкой.
Между ними уже установилась привычка время от времени обмениваться шутливыми уколами.