– А если это ловушка? – осторожный голос аналитика нарушил нарастающее напряжение.
Взгляд Слейтера метнулся к нему. Тот заговорил торопливо, оправдываясь:
– Слишком уж удобно всё складывается. Не могли ли они сами подкинуть нам это, чтобы сбить с пути?
Белая Акула усмехнулся уголком губ. Так могла рассуждать только зелёная третьегодка.
– Возможно, ловушка. Но даже если так – обходить её стороной нет смысла.
– Простите?..
– Главное – понять, для чего её поставили, и превратить яд в лекарство.
Аналитик замялся.
– Может, это подделка? Мы обнародуем, а они предъявят оригинал и выставят нас лжецами.
– И что тогда?
– Потеряем доверие.
Репутация фонда – хрупкий сосуд. Одно пятно могло перечеркнуть годы. Ошибись – и не только собрание акционеров будет проиграно, но и сам "Шарк Кэпитал" окажется в списке ненадёжных игроков.
Слейтер, однако, чувствовал только азарт. Даже самое ядовитое растение, если знать, как обращаться, способно лечить. В его голове уже рождался план, как превратить угрозу в оружие.
– Назначьте эфир, – бросил он PM-у. – Чем раньше, тем лучше.
***
На следующее же утро ведущие экономического телеканала анонсировали особого гостя. Вечером того же дня Великая Белая Акула снова вышел в эфир – и мир услышал новости, от которых запахло грозой.
На экранах делового ток-шоу "Capital Insight", обычно остававшегося в тени более громких передач, вдруг вспыхнул яркий свет прожекторов. Камеры мягко скользнули по студии, выхватывая строгие линии мебели, отражения в полированном стекле столов, и остановились на фигуре Декса Слейтера, Великой Белой Акулы.
Выбор этого шоу выглядел странным – рейтинг невысокий, известность ограниченная. Но у Слейтера была своя причина: именно здесь можно было выйти в эфир быстрее всего. Времени оставалось мало, и каждая минута напоминала звон раскалённого металла в кузнечных клещах.
– Уже не первый год утверждаю: в истории с продажей "Гавани Лобстер" скрывается тайна! – его голос гремел в студии, отдаваясь эхом от стен.
– Ах, о том случае? – ведущий чуть приподнял бровь. – Вы ведь тогда привели любопытное сравнение.
– Верно. Я сказал, что это похоже на управляющего, который спешит сбыть здание, не показывая, что внутри, и к тому же за бесценок.
– Но разве истина не была озвучена? По словам генерального директора, деньги пошли на приобретение нового бренда….
Улыбка Слейтера стала едва заметной, как тонкая трещина на стекле.
– А если всё наоборот?
– Наоборот?..
– Если продажа была вызвана отчаянием, а история с приобретением – лишь дымовой занавес?
– То есть само объяснение – это ширма?
Белая Акула кивнул, словно ставил точку.
– В наших руках оказались доказательства. Хотите, покажем?
Лицо ведущего на миг застыло в недоумении – подобное предложение выбивало почву из-под ног.
– Понимаете… у нас не было времени проверить достоверность….
Обычно любой материал тщательно проходил редакционные фильтры, каждое слово взвешивалось. Но Слейтер требовал нарушить правила и показать всё здесь и сейчас. До собрания акционеров оставалось меньше двадцати дней. Ждать он не собирался.
В стороне, за пределами кадра, помощник из его команды уже сжимал в руке серебристую флешку. Продюсер наклонился к нему, шепча на ухо, споря – пускать в эфир или нет.
Слейтер же сидел спокойно, будто всё уже решено. Он знал: отказаться теперь – значит вызвать негодование зрителей. Подогреть любопытство и оборвать на полуслове? Такой шаг обернётся скандалом. А если этот канал откажется, конкуренты ухватят шанс и выведут Акулу на свои экраны.
После паузы, напряжённой, как гул трансформатора, в ухе ведущего прозвучала команда.
– Мы обязаны предупредить, – сказал он, стараясь держать голос ровным, – что предоставленные материалы не были проверены нашей редакцией и транслируются исключительно по инициативе "Шарк Кэпитал".
На экране загорелась надпись-дисклеймер, и изображение резко сменилось.
На экране, словно из тумана, возникло изображение, сделанное с орбиты. Серо-зелёные квадраты пригорода складывались в узор улиц, а среди них выделялось здание – штаб-квартира "Double Crab House". Камеры уловили каждый отблеск крыш, каждую тень от деревьев, будто воздух сам дрожал от приближения к разгадке.
Голос за кадром прорезал тишину студии: